Алхимия

Рабинович Вадим Львович

Вторя Геберу, Винсент считает, что металлы зарождаются в недрах земли духами ртути и серы. Жизнь металлов с самого начала есть следствие алхимической «духовности».

Гебер и Псевдо-Аристотель, а вслед за ними и алхимики-христиане объединяют минеральные духи с духами планет, увеличивая четверицу до седьмицы, и вводят, таким образом, в ряд духов, имеющих вещественные эквиваленты, духи только астрального происхождения, повышая, стало быть, меру духовности алхимического духоведения [113] .

113

Правда, при этом возрастает и конкретно-вещественный набор «духонесущих» солей: аммонийная соль, сернистый мышьяк, маркасит, магнезия, туция (каждое из этих веществ еще имеет вдобавок по нескольку смыслов: маркасит, например, — это и серосодержащие соединения мышьяка, и различные серные и сернистые металлы — пириты; магнезии — соединения серы со свинцом, оловом и серебром (тоже

пириты); туция — окись цинка, но и дым из печей, в которых прокаливают металлы.

По Псевдо-Аристотелю, духи — это формы (акциденции), потому что они обнаруживают свои качества-свойства, лишь соединяясь с субстанциями, или неподвижными телами. Чтобы произвести соединение, необходимо очистить и духи, и тела. Гебер говорит, что только духи и содержащие их потенциальные материи (первоматерии-души) способны соединяться с телами-металлами. Но прежде их должно очистить, дабы осуществить совершенную окраску, а не портить, жечь и чернить вещи. Существуют едкие и жгучие духи, такие как сера, реальгар (сернистый мышьяк), пирит. Есть и более мягкие. Это различные туции (летучие окислы металлов). Очищают их возгонкой. Духи легки, проникаю-щи (Hoefer, 1, 1886, с. 329–332).

Алхимические духи ассимилируют аристотелевские качества: сера — элемент тепла; охлажденный нашатырь — холод; реальгар, сандарак — сухость; ртуть — влажность. Расплавленные металлы (кроме железа) и другие жидкости (вино, моча, уксус) причастны к Аристотелевой воде, потому что твердеют на холоду и расплываются, испаряясь от жара. А железо, кость, дерево — сродни земле. Воспринятое буквально, учение об Аристотелевых элементах включило в себя все алхимическое вещественное многообразие. Аристотелевский воздух ассоциирован с испарениями: сухим, дымчатым (охра, сера, сандарак) и влажным, парообразным (металлы). Сухость и влажность — женские, пассивные свойства. Жар и холод — мужские, активные. Жар и влажность — главные свойства и соответствуют сере и ртути. Их соединение дает не только киноварь, но и воздух, исполненный метафизического смысла стихии-элемента, души всех вещей. Единение душ серы и ртути во мраке Тартара дает телесную жизнь металлам (конечно, под покровительством высших планетных духов).

Вместе с тем по мере приближения к земле, тем паче углубления в ее недра, спиритуалистическая напряженность алхимической мысли слабеет, алхимические духовные принципы тускнеют, обретая видимые контуры и осязаемую шершавость вещественных своих подобий-переименований. Но здесь чаще всего адепт-христианин вынужден сослаться на какого-нибудь здравомыслящего араба. Так, Винсент, ссылаясь на Ар-Рази, пишет, что минералы — это отвердевшие на протяжении времени пары. Ртуть и сера сгущаются в первую очередь. Тела, постепенно, в течение тысяч лет, терпящие изменения в залежах, в конце концов превращаются в золото или серебро. Но искусство может произвести это превращение в один день [114] (Цейтлин, 19316, № 10, с. 68).

114

Но здесь же Винсент с энциклопедической добросовестностью цитирует и контрмнение, принадлежащее Авиценне, который считает сомнительным, чтобы трансмутация была возможна. Если очищением придают свинцу качества серебра, вводя людей в обман кажимости, специфическое различие этих металлов, законоположенное природой, все равно неуничтожимо, потому что искусство слабее природы (там же).

Спиритуалистические химеры вновь ушли за текст, обозначив вещественный фасад тайного искусства.

Алхимические начала вступают во всевозможные сочетания с Аристотелевыми стихиями и небесными качествами, свидетельствуя о своей способности изменять «субстанциальные формы» вещей. «Седьмица» Альберта Великого (XIII в.) складывается из четырех элементов Аристотеля и трех собственно алхимических (ртути, серы, «металлической воды»).

Семь духов Роджера Бэкона (XIII в.) включают алхимические начала, но и другие вещества: ртуть, серу, полусернистую ртуть, живую серу, орпимент, аурипигмент (As₂S₃), реальгар (AsS). «Седьмица» Роджера Бэкона соотнесена с семью планетами, как бы повторяя семичленный ряд металлов (ТС, 2, с. 377–384; ВСС, 1, с. 613–615). Наличие в этом ряду и серы, и живой серы, а также ее соединений с ртутью и мышьяком говорит о многосортности серы как принципа. Живая сера — это сера органических веществ, отличающаяся от серы минеральной. Вместе с тем ряд серосодержащих демонстрирует подобие частей этих соединений, связанных с серой, ибо все они — в сродстве с серой (алхимический «вариант» принципа «химического сродства»). Эликсир — микроподобие золота по соотношению в нем алхимических начал. Он-то в качестве подобного и должен умножающим образом подействовать на несовершенный металл, тоже содержащий в себе золото, хотя и погрязшее в порче. Подобное воздействует на подобное. Золото умножается миллионнократно. «Химическое» сродство, улучшающее природу одного из сродственных компонентов. Воспроизводство алхимической жизни. Алхимические начала зооморфны, антропоморфны, то есть и воплощены, и воодушевлены одновременно.

По Роджеру Бэкону, в зависимости от степени чистоты серы и Меркурия получаются металлы совершенные или несовершенные. Основа металлов суть Меркурий и Сера. Эти два начала дали происхождение всем металлам и всем минералам. Утверждение алхимических начал как принципов вещей материального мира есть обоснование единства этого мира в единой первоматерии, порождающей эти первоначала. Вместе с тем Бэкон находит высокосовершенные вещественные персонификации для первоначальных принципов: золото содержит серу — начало чистое, устойчивое, красное, несгораемое, а серебро — ртуть, начало чистое, летучее, блестящее, белое. Материал камня состоит, стало быть, из тела, полученного из золота и серебра. Последняя точка зрения — ртуть и серу для философского камня следует извлечь из серебра и золота — не общепринята. Ее не вполне разделяет, например, Альберт Великий, утверждая, что камень добывается из ртути, которую получают из совершенных металлов. Он же намечает путь к обоснованию рукотворного воздействия на серу и ртуть как принципы, оборачивающиеся к алхимику своим скрытым до поры вещественным лицом. На эти начала воздействует либо природа, либо рука, вооруженные огнем. Альберт обращает внимание, например, на то, что свойства металлов произошли от серы и ртути. Только различная степень варки («подземный огонь», «жар Тартара») обусловливает различия в металлической породе. Альберт прибавляет к варке еще один технохимический деструктивный фактор: растворение. Таимые в недрах земли, алхимические принципы «оземляются», забывая о своей духовной ипостаси, являющейся лишь в теории происхождения металлов. Сера и ртуть разделены в недрах земли: сера — в виде твердого тела, неподвижного и маслянистого; ртуть — в форме пара. Сера — жир Земли, сгущенный в рудниках умеренной варкой (Albertus Magnus, 1958, с. 21–23).

Ученик Альберта Фома Аквинский (XIII в.) считается автором (ТС, 4, с. 960–973; ТС, 5, с. 806–814) нескольких алхимических трактатов (вероятно, поддельных) (ТС, 3, с. 267–275; 276–277). Тем не менее Либавий (XVI–XVII вв.) ссылается на Фому, приписывая ему такие слова: «Говорю тебе, работай с помощью ртути и подобных ей, но только не прибавляй ничего иного и знай, что золото и серебро не чужды ртути» (Libavius, 1597, с. 148). Столь туманное предписание вновь отдаляет алхимика от практического дела.

Каждый алхимик начинал как бы заново, восходя к алхимическим началам, осмысляемым через Аристотелевы первоэлементы. Арнольд из Виллановы (XIII–XIV вв.) в «Письме к королю Неаполитанскому» сообщает: «Узнай, король, что говорят мудрецы. Есть камень, составленный из четырех природ — огня, воздуха, воды и земли. Вид его самый обыкновенный. Ртуть есть его мокрый элемент, а другой — магнезия, какую вряд ли встретишь в природе. И заметь, король, что белая земля зовется белым камнем; красная земля — красным. Белая земля обращается в красную без всякого прибавления. Внемли тому, что говорят философы, о, король! Они говорят: растопи тело, кали его, пока не обратится в воду и потом пока не отвердеет» (Hoefer, 1, 1866, с. 412). Подход здесь, так сказать, ровно пятидесятипроцентный: ртуть — это воздух и вода как персонификации холодного и жидкого, но зато встречающаяся в природе как вещество. Другое начало — магнезия или сера, то есть огонь и земля как персонификации горячего и сухого, но зато не существующие как тела. Принцип и тело вместе или только принцип! Их сумма есть соединение, вещественное и метафизическое сразу. Это философский камень, имеющий раз и навсегда установленный магико-числовой алгоритм: маги-стерий произошел из одного и становится одним; или же составляется из четырех, а три заключены в одном. Первая часть формулы означает восхождение от первоматерии к квинтэссенции. Вторая часть намекает на четыре Аристотелевы первоэлемента и три алхимических начала (соль — посредническое), представляющие четыре первоэлемента в вещественном виде. Но и четыре первоэлемента и три алхимических первопринципа-первовещества сводимы к первоматерии, потенциально порождающей четверицу и тождественные ей двоицу и троицу.

Метафизическая чистота Серы и Ртути как принципов оборачивается на практике физической чистотой серы и ртути как веществ. Причем переход принципа в вещь мыслится через серебро и золото, принимаемые как физически и метафизически совершенные тела.

Раймонд Луллий советует оперировать над Солнцем и Луною только после обращения их в изначальную материю, которая есть сера и ртуть философов (ВСС, 1, с. 872–874).

Но вновь и вновь расплываются контуры ртути и серы как веществ, обретая абстрактный смысл, слагаемый из символотворческого почти бесплотного, физически не ощутимого материала. Джордж Рипли наставляет: «А теперь, сын мой, чтобы сказать что-нибудь о философской ртути, знай: когда ты смешаешь водку с красным мужчиной и с белой женщиной, которую называют альбифической (albifico — отбеливаю. — В. Р.), и когда они все будут соединены, составляя одно тело, только тогда ты получишь философскую ртуть» (ТС, 3, с. 821 и след.).

Сера и ртуть, алхимический «Отче наш», от многократных повторений утрачивают первоначальную значимость. Бернар Тревизан, возвеличивая зыбкую первоматерию, умаляет статус серы и ртути, готовя их грядущий пересмотр как компонентов-принципов (ТС, 1, с. 683–709). Сера не есть вещь, отдельная от субстанции ртути. Она также не есть обыкновенная сера, потому что тогда материя металлов была бы неоднородной. Сера есть только то тепло и та сухость, которые не господствуют над холодом и сыростью ртути. Эта сера после переработки преобладает над двумя другими качествами — над холодом и сыростью, одаряя иное этими добродетелями. Все дело в степени варки. Это и обеспечивает различия металлов. Руками перерабатываемая абстракция. Демиургическое воздействие на принцип, обретающий статус вещества.