Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников
Шрифт:
Вскоре все стихло.
Али-баба осторожно приподнял голову и выглянул из-за камня. Куда скрылись разбойники он понял далеко не сразу, но, хорошенько приглядевшись, Али-баба заметил в другом конце каменной площадки еле приметный глазу пролом в скале, скрытый растущими вдоль него деревьями с пышными зелеными кронами. Впрочем, Али-бабу сейчас мало волновало, куда направили своих быстрых коней «Коршуны пустыни». Гораздо больше его заинтересовала пещера, теперь отгороженная от мира скальной стеной. Казалось, она была монолитна, и никакой пещеры за ней вовсе не было. Теперь ему стало понятно, почему никто до сих пор не смог обнаружить логово разбойников.
– Иа! – опять подал голос осмелевший ослик, медленно приближаясь к своему хозяину.
– Ты прав! – согласился с ним Али-баба, поднимаясь с земли и отряхивая свою потрепанную пыльную одежду. – Нам с тобой выпала большая удача!
– Иа? – осел вопросительно поглядел на своего хозяина, видимо, пытаясь уточнить, не сошел ли тот с ума.
– Не спорь! – топнул ногой Али-баба, упирая руки в бока. – Нам нужен новый топор?
– Иа, – вздохнул ослик. По его унылой морде можно было заключить, что топор его интересует крайне мало. А вот от нормального стойла и вкусного овса он бы не отказался. Да и уздечку новую справить не помешало бы, а то в чиненной-перечиненной старой ему было крайне неловко перед знакомыми ослихами.
Но Али-баба то ли не понял его, то ли, занятый собственными мыслями, не расслышал сказанного.
– Пошли, – сказал он ослику, взялся за поводья и потянул его к пещере. Но ослик уперся в землю всеми четырьмя копытами, и сдвинуть его с места у Али-бабы никак не получалось. – Пошли, тебе говорят! Вот же упрямое животное! – напряг руки Али-баба. – Разбойники ушли, и, я думаю, вернутся не скоро. Но все равно нам с тобой лучше поторопиться.
– Иа! – воспротивился ослик, отступая обратно к камню. Идти в разбойничье логово ему не особо хотелось.
– Ну и… шайтан с тобой! – в сердцах выругался Али-баба, махнул на осла рукой и один заторопился к пещере.
Ослик, подумав, засеменил следом за ним, все время вертя головой. Одному оставаться на открытом месте было еще страшнее, чем идти в пещеру.
Али-баба приблизился к скальному навесу и, немного помявшись, еле слышно произнес: «Сим-сим, откройся» – ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: если команда «закройся» закрывает дверь в пещеру, то «откройся» обязательно должна ее открыть. Али-баба, которого еще не до конца покинул страх, надеялся, что заклинание не сработает, и он со спокойной душой вернется к прерванной работе, но, как назло, его слова возымели действие. Вокруг опять загрохотало, поднялась пыль, и стены пещеры разомкнулись, открыв зияющий чернотой вход в пещеру. Клубы дыма и столбы огня вновь изрядно напугали Али-бабу, и тот бросился ниц, зажмурив глаза. Но проходили долгие минуты, а ничего не происходило.
Тогда Али-баба открыл сначала один глаз, потом другой и прислушался. Вокруг было все тихо, если не считать рева пламени, огненной бахромой обрамлявшего с обеих сторон вход в пещеру.
– Иа! – ослик, которому надоело стоять без дела, подтолкнул Али-бабу в бок, мол, давай, иди, делай свои дела и побыстрее возвращайся, а то, неровен час, вернутся разбойники, и нам обоим будет крышка.
– Да, ты прав, лопоухий, – Али-баба встал и медленно приблизился к пещере. Входить было боязно, и Али-баба, чтобы полностью успокоиться, крикнул, сложив ладони рупором: – Эй, есть кто-нибудь?
– Будь… уть… ть… – донеслось затухающее эхо из пещеры.
– Эй!
– Ей… ей… – отозвалось нутро пещеры, передразнивая Али-бабу.
– Никого, – подбодрил себя Али-баба и, сделав глубокий вдох, переступил порог. Замер.
Ничего не произошло. Лишь эхо его шагов заметалось по пещере. Теперь можно было идти спокойно. Зрение Али-бабы понемногу приспосабливалось к сумраку, царившему в пещере, в то время как сами глаза молодого дровосека все больше расширялись, принимая вид идеальных окружностей.
Пещера была огромна по своим размерам. Ее высокий свод подпирали множество толстых каменных колонн. Из стен в разных местах вырывалось пламя, видимо, служившее для освещения пещеры. Кое-где в чашеобразные выемки прямо из камня по трещинам струилась вода. Ровные каменные полы устилали дорогие ковры; на коврах горками возвышались мягкие подушки. Меж подушек стояла золотая и серебряная посуда, заваленная объедками; возвышались дорогие кальяны – разбойники, судя по всему, не причисляли себя к аскетам.
Чего в этой пещере только не было! Али-бабе казалось, проще перечислить то, чего здесь именно не было, разве то, что наличествовало. Во множестве боковых ниш грудами были свалены драгоценности, деньги и разные дорогие товары. Разнообразным тканям не было числа – от грубых льняных полотен до тончайшего индийского шелка и изысканной парчи всевозможных расцветок. В больших кувшинах находилось масло – розовое, оливковое, хлопковое, подсолнечное. В малых – вино, чей запах дурманил голову незнакомыми Али-бабе хмельными ароматами. Распахнутые сундуки ломились от монет и драгоценных камней. От их блеска даже при тусклом свете слепило глаза. От ячменя, овса, пшеницы и прочих круп трескались мешки, зерно сочилось сквозь расходящиеся швы тонкими струйками на пол на радость мышам.
У Али-бабы разбегались глаза. Он бросался из стороны в сторону, радостно восклицая, и хватал то золото, то драгоценные камни, то посуду, то валялся на тканях, щупая их пальцами и нюхая, то опять возвращался к сундукам с золотом и принимался рыться в монетах, слушая их переливчатый серебристый звон.
– Не может быть! Этого не может быть! – Али-баба подбросил в воздух монеты, окатывая себя золотым дождем. – Я богат! Я сказочно богат!
– Богат… ты богат, – отозвалось эхо.
– Мне наконец повезло! Деньги, как много денег!
– Много, очень много, – подтвердило эхо. – Бери, бери все!
– Да-да, все! Я возьму все! – но внезапно до Али-бабы вдруг дошло, что с ним кто-то разговаривает. Золотые монеты выпали из разом ослабших его пальцев и звонко заскакали по полу пещеры. Али-баба присел, оглядываясь по сторонам, сглотнул и задом заполз за сундук. – Кто… Кто здесь?
– Да никого здесь нет, – разнеслось гулкое под сводами пещеры. – С чего ты взял?
– Не обманывайте меня, почтеннейший. Я же слышу, что кто-то говорит.