Алиби для красавицы
Шрифт:
– На… на четвертом, офис четыреста четыре, – проблеял парень, обретя дар речи.
– Молодец! – одобрил Шаман и отключил разговорчивого парня легким ударом в кадык.
Остальные участники группы взяли под контроль лестничные проемы, чтобы подстраховаться от неожиданностей, а Шаман сам отправился на четвертый этаж.
Пал Палыч выработанным за долгие годы звериным чутьем почувствовал опасность. Он вызвал телохранителя, осведомился, куда пропал Вован. Услышав, что тот отправился проверить охрану и уже минут пять как не отвечает, Палыч грязно выругался, положил перед собой на
Пал Палыч понимал, что если уж какой-то гад решился поднять на него руку, то это достаточно серьезный гад. Как и все люди, достигшие значительного положения в темном и страшном мире, который благовоспитанные бизнесмены называют силовыми структурами и стараются не поминать к ночи, Палыч обладал ценным качеством характера: в критические минуты, в обстановке опасности и смертельного риска он становился вдесятеро собраннее, сильнее и энергичнее.
Вот и сейчас все его чувства обострились, он был напряжен и готов к удару, как кобра перед прыжком. Заметив, что его телохранитель подозрительно бегает глазами и наверняка прикидывает шансы дать деру, Пал Палыч так рявкнул на него, что парень опомнился и понял: хозяин страшнее любого неизвестного врага и в случае чего не оставит ему шансов на спасение, поэтому безопаснее выполнять свой служебный долг до конца.
Минуты текли в страшно напряженной тишине. Время невыносимо сгустилось. Палец охранника затек на спусковом крючке автомата, нервы его были предельно напряжены, он готов был стрелять по любому случайно шевельнувшемуся от сквозняка листку бумаги.
Минуты текли, и ничего не происходило.
«Может, ложная тревога? – подумал боец с надеждой. – Сейчас появится Вован и скажет: все в порядке, никаких посторонних, у Косого просто рация сломалась…»
Но в глубине души он прекрасно понимал, о таком исходе не приходится и мечтать.
Дверь приемной чуть слышно скрипнула, и охранник тут же выпустил в направлении звука длинную очередь, показавшуюся в напряженной тишине ожидания совершенно оглушительной.
Тут же, не успело затихнуть эхо автоматных выстрелов, с жалобным звоном разлетелось на мелкие куски оконное стекло, и в прямоугольнике окна, как ангел смерти, возник черный человек в шапочке с прорезями для глаз. Коротко взмахнув обеими руками, он бросил два тяжелых коротких метательных ножа. Один из них пронзил горло охранника, с сухим отвратительным хрустом раздробив шейные позвонки и оборвав на полуслове глупую молодую жизнь. Второй нож приколол правую руку Пал Палыча к крышке стола, как огромного пятипалого волосатого паука. Пал Палыч коротко охнул от оглушительной боли, но тут же схватил левой рукой «Люгер» и выстрелил в направлении окна.
Однако противника там уже не было. Черный человек головокружительным прыжком перелетел разделявшее их расстояние, в полете выбил ногой пистолет из руки Маленького Паши и заломил эту руку в болевом приеме, уткнув беспомощного авторитета лицом в столешницу.
– Сдохнешь, гнида! – прошипел Пал Палыч злобным свистящим шепотом. – На кого, сявка, руку поднял?!
– Все мы сдохнем, – спокойно ответил черный человек, – только ты сдохнешь раньше, чем я.
– Кто ты такой? – спросил Паша, начиная осознавать, что наступили последние минуты его жизни.
– А тебе не все ли равно? – невозмутимо ответил незнакомец.
Он даже не потерял дыхания, и пульс его не участился.
– Шаман, – догадался старый авторитет.
– Видишь, сам узнал. – Лицо под черной маской искривилось легкой усмешкой, и Шаман стянул свою шапочку, открыв восточное лицо с холодными невыразительными глазами.
– Только Шаман мог на такое решиться… Ты что, никого и ничего не боишься?
– Во всяком случае, не тебя, Паша.
– Ну ладно, недолго тебе гулять… Скоро остановят.
– Это мы посмотрим. Ты мне лучше скажи: где Додик, твой казначей, и где все твои бумаги?
– Поищи сам, коли такой умный, – усмехнулся, в свою очередь, Пал Палыч, почувствовав, что он еще нужен этому молодому волку, а значит, еще поживет и может даже взять над ним верх.
– Что ж, я поищу, – равнодушно ответил Шаман, – а ты мне, значит, не поможешь? Ну и черт с тобой! – И коротким ударом ладони он сломал шею одному из самых опасных уголовных авторитетов Северной столицы.
– Даша, принеси нам два кофе, – бросил Ковригин в коробку интеркома.
Грациозно постукивая каблучками, Даша вплыла в кабинет с подносиком в руках, поставила перед Юрием Ивановичем и Ариком две дымящиеся чашечки, похлопала ресницами, ожидая, не будет ли еще какого-нибудь распоряжения, и выпорхнула по мановению руки шефа.
Дождавшись, когда дверь за секретаршей захлопнется, и размешав сахар в чашечке, Ковригин приказал:
– Докладывай!
Арик неодобрительно посмотрел на то, как хозяин портит кофе: по его мнению, сахар и кофе – две вещи несовместные, но хозяин есть хозяин, ему можно делать все, что заблагорассудится.
Откашлявшись, Димирчан начал:
– Нашли ее быстро. Понятно, что к нам она устроилась уборщицей по липовым документам, ведь операция планировалась заранее…
– Ты что же, взял человека с улицы, без рекомендаций? – недовольно осведомился Ковригин, прихлебывая кофе.
– Нет, шеф, рекомендации, конечно, были, – Арик повел плечами, как будто ему был тесен пиджак, – но тоже липовые, а проверили их невнимательно… Все-таки уборщица, не менеджер и не охранник…
– Сколько тебе повторять? – скривился Ковригин, поставив кофейную чашку на стол и посмотрев на нее с осуждением, как будто именно эта чашка невнимательно отнеслась к его указаниям. – Сколько раз тебе повторять: не бывает мелочей! Каждого человека нужно проверять внимательно, будь то уборщица или член совета директоров! Самые серьезные люди сгорели именно на мелочах! Ладно, продолжай!
– Мы и пошли по линии проверки ее документов… Кто делал, когда делал…
Ара помассировал запястье, потом поправил манжет. Ему трудно было долго находиться без движения, казалось, что неимоверным напряжением воли он удерживается от того, чтобы не вскочить и куда-то побежать.
– Выяснили, что документы делал Фима Зайчик. Прижали маленько Фиму…
– Слушай, эти подробности меня не интересуют. Короче! – недовольным голосом оборвал Ару Юрий Иванович.
– Как скажете, – с легкой обидой ответил Димирчан, – короче, нашли мы эту бабу, сейчас она сидит у нас, поет, как райская птица. Говорит, что Колыванов ее прижал, заставил к нам устроиться и провернуть всю эту подлянку с факсом…