Алиби для красавицы

Александрова Наталья Николаевна

Этого я не выдержал: кровь прилила к лицу, я вскочил и крикнул:

– Что вы болтаете? Я бабушку ничего не заставлял делать! Она врать вообще не умеет!

На мое плечо опустилась тяжелая рука полицейского, который рявкнул мне прямо в ухо:

– Сидеть!

Громова, невольно отшатнувшаяся, мгновенно отреагировала:

– Вот именно. Она не умеет врать! Когда вчера с ней разговаривал наш человек, она смутилась и сказала, что в первый раз была не совсем точна в своих показаниях, и это ее очень мучает. В тот вечер, когда произошло убийство Марианны Ковалевой, она на какое-то время задремала,

сидя в кресле. Довольно надолго задремала, может быть, на час или полтора, и не может уверенно сказать, были ли вы все это время дома. Может быть ушли, а потом вернулись. Так что алиби ваше, гражданин Журавлев, трещит по швам.

Я очень разозлился. Эти сволочи приходили, оказывается, ко мне домой, когда меня там не было, и снова терзали бедную бабулю своими расспросами… Ну можно ли так мучить пожилого человека? Кажется, последние слова я произнес вслух, потому что Громова ответила:

– Это нужно спросить у вас. Если бы вы щадили чувства своей бабушки, вы не совершали бы… того, что вы совершили.

– Ничего я не совершал! – чуть не закричал я. – Ну скажите, на фига мне было убивать эту Марианну?

Как ни странно, Громова кивнула:

– Вот здесь как раз единственное слабое место выдвигаемых против вас обвинений. Я действительно не вижу пока ваших мотивов… Во всяком случае, достаточно убедительных мотивов. Только поэтому я еще не требую санкции на ваш арест. Пока я только возьму у вас подписку о невыезде. Вы должны постоянно находиться в пределах досягаемости следствия. И имейте в виду, – она снова надела очки и уставилась на меня своим рентгеновским взглядом, – мы будем наблюдать за каждым вашим шагом. А я точно знаю, весь мой многолетний опыт это подтверждает: преступник обязательно допускает ошибки, хотя бы одну маленькую ошибку. И мы эту ошибку не проглядим.

Не помню, как взял подписанный Громовой пропуск, не помню, как вышел на улицу. В голове шумело, как будто я был выпивши, а ведь я никогда не пью, при моем образе жизни это неприемлемо. Что же происходит? Эта старая галоша Громова внаглую шьет мне дело! Заточку нашли, эксперт сразу же всунулся со своим заключением, что убийца – человек маленького роста. Подозрительные какие-то вокруг меня совпадения. Все ясно: они решили спихнуть все на меня. Действительно, чего искать, за семь верст киселя хлебать, когда убийца – вот он, перед ними сидит, готовенький.

Припрут меня к стенке уликами, а потом только добиться признания – и вот, дело закрыто, Громовой – благодарность, а мне – срок.

Совершенно некстати вспомнились вдруг разные случаи, которые бабуля вычитывает из газет и пересказывает мне. Там описываются разные полицейские ошибки, как человека арестовывают по ложному обвинению, а потом так дело повернут, что суд ни в чем не разберется, невиновного и посадят.

Я остановился и несколько раз глубоко вдохнул свежего весеннего воздуха, чтобы успокоиться. Это было необходимо, потому что глаза заволокла пелена бешенства. Я вообще-то человек спокойный, редко что может вывести меня из себя, потому что я специально развивал в характере это качество. Но в данном случае философия кунг-фу не помогала.

Немного полегчало, и передо мной вдруг нарисовался план, что я должен сделать как можно скорее. Эта старая мочалка… Черт бы ее взял, эту следовательшу Громову! Так вот, она от меня не отстанет по-хорошему. И даже если бабуля будет валяться в ногах у мамочкиного мужа и упросит его вмешаться в дело по своим каналам, Громову это ничуть не остановит, а только еще больше подхлестнет. Хоть я и не умею определять возраст женщины, но Громова дошла уже до таких лет, что видно невооруженным глазом – ей скоро на пенсию. Поэтому она не дрожит за свое место и будет сражаться за справедливость до победного конца. А высшую справедливость она почему-то видит в том, чтобы посадить меня за убийство, которого я не совершал. И, раз вцепившись в меня, она и не собирается искать никого другого. Так что у меня остается единственный выход: найти убийцу самому. И приподнести его Громовой на тарелочке. Пусть она его допрашивает и оформляет на отсидку, такое дело ей вполне по силам.

А я как можно скорее должен установить контакт с конкурентами моего Хомячка, с благотворительным фондом «Пеликан». Только они могут пролить свет на это странное убийство, потому что, когда Хомячок недоумевающе оправдывался у Пал Палыча насчет девушки, он не врал. Но одному соваться к «Пеликанам» глупо и неосторожно. Мне нужен помощник.

Вот с этим трудно, потому что к Околевичу я обратиться сейчас не могу: у него теперь с милицией проблем хватает, и все из-за меня. Есть, конечно, у меня друзья-приятели, можно найти среди них надежного неболтливого человека, но нужно будет долго вводить его в курс дела, а у меня совершенно нет на это времени.

Итак, я осознал, придется обратиться к Надежде Николаевне. А что, она уже полностью в курсе всех событий, опять же не станет трепаться и сделает все, что я попрошу.

Я вызвонил ее с работы, и Надежда прибежала очень быстро.

– Уж не знаю, чем вы там занимаетесь, – чтобы поддразнить ее, сказал я, – если все время то опаздываете, то раньше уходите. Что за работа такая странная?

– Работа нормальная, только зарплата странная, – ответила Надежда. – Говори, что еще стряслось.

Мой рассказ про то, что случилось у Громовой, она восприняла довольно спокойно.

– Я примерно этого от нее и ожидала, – призналась Надежда. – Но одного у нее не отнимешь: очень она упряма. И начальства не боится. Поэтому мы эти ее качества поставим себе на службу. Значит, когда ты договоришься с «Пеликанами» о встрече, ты сообщишь им, что должен каждые полчаса звонить мне. А если ты этого не сделаешь, то я выжидаю полчаса и сообщаю Громовой, где ты находишься. Говорю, что тебя похитили люди, которые замешаны в убийстве девушки. И еще кое-какие у меня есть идеи.

– А что Громова сделает?

– Не знаю, – честно призналась Надежда, – возможно, пошлет туда наряд полиции. А я расскажу ей все, что знаю, пусть проверяет.

– Ладно, надеюсь, что до этого не дойдет.

Я достал мобильник, убедился, что вокруг никого нет, набрал номер и спросил:

– Благотворительный фонд «Пеликан»?

– Совершенно верно, – ответил чарующий женский голос, – чем я могу вам помочь?

– Я хотел бы поговорить с вашим директором.