Алиби
Шрифт:
– Но…
– Я уже сообщил твоему отцу. Он и Амелия тоже собираются прийти.
«О господи!»
– Вы же знаете, шеф, я просто зашиваюсь с этим делом об убийстве Петтиджона. Мне сейчас совсем не до пресс-конференций.
– Поверь, сынок, более удобного момента нельзя и представить. Кстати, можешь сказать пару слов и о своем расследовании. Это сделает тебя героем домохозяек всего Чарлстона.
Хэммонд на секунду прикрыл глаза.
– Я вижу, вы с Престоном неплохо пообщались, – сказал он, постаравшись придать своему голосу самый ироничный оттенок.
Мейсон расхохотался так, что у Хэммонда чуть не
– Ты же знаешь своего отца, он умеет быть настойчивым. Например, вчера вечером он угощал всех в нашем клубе и.
– Понимаю, – сердито пробормотал Хэммонд. – Вы бы хоть обо мне подумали!
Впрочем, он знал, что сам во всем виноват. Хэммонд совершенно забыл о недавнем разговоре с отцом, а между тем ему следовало задуматься еще тогда. Престон никогда не позволял картам ложиться как попало и старался снять колоду так, чтобы все тузы достались ему. Его маневр с раздачей денег жителям острова Спаркл выбил из рук Хэммонда главное оружие, так что теперь Престона было практически невозможно привлечь к ответственности. Он и сам прекрасно это понимал, но, как видно, все же решил подстраховаться на случай, если Хэммонд все же начнет расследование. Престону очень хотелось, чтобы его сын оказался в кресле окружного прокурора. Очевидно, он рассчитывал, что Хэммонд не захочет скомпрометировать себя, публично объявив преступником родного отца.
Что ж, с каждым днем ставки росли, но теперь Хэммонд был готов принять вызов.
– Ладно, шеф, мне действительно нужно бежать, – сказал он. – Еще раз извините.
– Извиняю. Только не забудь про пять часов.
– Не забуду, шеф.
Глава 36
Лоретта слегка пошевелила ногами. Вот уже полчаса она держала их в тазу с холодной водой, но отек даже не думал спадать.
– Старость – не радость… – проворчала она недовольно, хотя никогда не считала себя старой. Просто она слишком долго пила и испортила себе сердце, сосуды и печень. И еще, возможно, почки, но сейчас ей не хотелось об этом думать. Проще было свалить все на возраст. Стариков все жалеют. Пьяниц – презирают.
– Ты уже встала, мама? – спросила Бев, заглядывая в комнату. – Я думала, ты поспишь подольше.
– Просто у меня еще много всякого на уме, – отозвалась Лоретта и пристально посмотрела на дочь. – Ты уверена, что утром на автоответчике не было никаких сообщений? – спросила она. – Может быть, он испортился?
– Нет, он не испортился, – ответила Бев с виноватым видом. – Мистер Кросс оставил для тебя сообщение, но я не захотела передавать его тебе.
– Что он сказал?! – Лоретта так и подскочила.
– Он сказал, что человек с ярмарки ему не нужен.
– Ты уверена? – Лоретта уставилась на дочь с явным недоверием.
– Да, он так и сказал «с ярмарки».
– Нет, я имела в виду, что он ему не нужен.
– Он так и сказал, – подтвердила Бев. – Именно это меня и обидело. Ты пропадала где-то всю ночь, работала для него, а ему, видите ли… Эй, мама, осторожнее! Ты зальешь водой ковер!
Но Лоретта уже стояла, уперев руки в бока и широко расставив ноги.
– Да он что, с ума сошел?! – воскликнула она.
Бобби Тримблу очень не хотелось в тюрьму. Попадать туда не входило в его планы. В тюрьме было паршиво. Тюрьма –
Всю ночь он делил камеру с каким-то пьяницей, который оглушительно храпел и так часто портил воздух, что Бобби едва не задохнулся. Единственное, что хоть как-то его поддерживало, – это надежда, что утром его отпустят. Так, по крайней мере, обещали Бобби детектив Смайлоу и та чернявая сука из прокуратуры. Только одна ночь, сказали они ему, и ты выйдешь на свободу.
Но утро наступило, а за ним так никто и не пришел. Бобби, однако, не собирался сносить все это спокойно. Он выражал свои жалобы часто и громко, он ругался и тряс решетку, но это ни к чему не привело. Между тем часы шли, и Бобби все больше поддавался унынию.
Похоже, ему не удалось добиться своего. Эти двое его попросту надули.
Теперь Бобби понимал, что дела с самого начала пошли не лучшим образом. Кто-то весьма некстати пришил Петтиджона, на что он, честно говоря, не рассчитывал. Разумеется, Бобби никогда не считал себя святым, но никакого отношения к убийству он иметь не хотел. То, что он выставил Юджин виновной, его ни в малейшей степени не беспокоило. Главное, чего он хотел добиться, – это вырваться на свободу. Правда, Смайлоу предупредил его, что до суда над Юджин он должен оставаться в городе, ежедневно отмечаться в полицейском участке и вообще вести себя тише воды ниже травы. Никаких женщин. Никаких вечеринок. Никаких наркотиков. Никаких развлечений…
Но и это было значительно лучше, чем тюрьма, к тому же у Бобби не осталось ни цента, поскольку он так и не получил причитающихся ему ста тысяч, которые Юджин успела забрать у Петтиджона. А если и не успела, лично ему не было до этого никакого дела. Бобби нужны были его деньги – и точка!
При мысли об этом Бобби стало так жалко себя, что он соскочил с койки и, прижавшись лицом к решетке, крикнул в пространство:
– Эй, какого черта они там копаются?!
Но, как и час, и два часа назад, на этот крик души никто не обратил внимания. Охранники оставались совершенно невосприимчивы к его жалобам. Они даже не смотрели в его сторону, а этого Бобби вынести уже не мог.
– Вы все здесь просто с ума посходили! – заявил он надзирателю, который полчаса спустя наконец-то соблаговолил подойти к дверям его камеры. – Я не какой-нибудь там обыкновенный заключенный. Я вообще не должен здесь находиться! Вы должны выпустить меня немедленно, иначе вы за все ответите!..
– Если бы мне платили хотя бы по пять центов за каждый раз, когда я слышу подобные речи, я бы уже давно был миллионером и отдыхал где-нибудь на Багамах, – насмешливо откликнулся надзиратель. – Ну-ка, Бобби, отойди от двери на пять шагов – к тебе посетитель.
И действительно, в коридоре, сопровождаемый рослым охранником, появился мужчина в легком полотняном костюме и галстуке. Выглядел он вполне прилично, однако Бобби сразу почувствовал в его облике что-то необычное. Приглядевшись, он понял, в чем дело: правая рука незнакомца висела на черной повязке.
Подойдя к решетке камеры, молодой мужчина представился как Хэммонд Кросс.
– Вы ведь из прокуратуры, мистер? – уточнил Бобби, непроизвольно делая шаг вперед, и охранник поспешно поднял дубинку.