Алиедора
Шрифт:
И бежать, бежать, бежать!
Вокруг спокойно погромыхивали големы, их погонщики по-прежнему возились в нутре нескольких, другие железные болваны, время от времени выпуская струйки пара, или медленно шагали вокруг лагеря, или просто стояли — чтобы видеть всё, им не требовалось поворачивать уродливое подобие головы, потому что красные буркалы окружали её сплошным кольцом.
Алиедора побежала. Слепо, не разбирая дороги, словно ушкан, преследуемый хищником.
Сзади что-то хлопнуло, что-то свистнуло над головой. Загрохотало, заскрежетало железо, стальные
Холодный воздух словно застывает в горле, не вдохнуть, не втянуть в себя. Грудь разрывается, остро колет в боку — на пути возникают какие-то тёмные фигуры, Алиедора мчится прямо на них, уже видя острые верхушки шлемов, торчащие копья; вроде бы не дерранцы и, уж конечно, не големы.
Она промчалась насквозь через этот строй — однако никто даже не попытался её перехватить.
Доньята оказалась за спинами густых шеренг, в промежутке между первой и второй волнами атакующих, явно надвигавшихся на лагерь навсинайцев, — и никому до неё не было никакого дела. Алиедора задыхалась, бежать дальше она не могла, ноги сами подкосились; и, почти рухнув на снег, она смогла наконец разглядеть этих мерно шагавших и совершенно не обращавших на неё внимания воинов.
Серые неподвижные лица под высокими островерхими шлемами. Кривые мечи, тяжёлые копья, какими можно остановить тяжеловооружённого рыцаря.
И запах. Странный, сладковатый, совсем не похожий на привычную кислую вонь Гнили. Запах… тления? Остановленного заклинанием, но не обращённого вспять?
Нет, Алиедора не завизжала, не забилась в корчах от ужаса, едва поняв, с кем столкнула её судьба. Она просто сжалась в комочек на истоптанном тяжёлыми сапогами снегу, ожидая, когда мимо неё протекут мерно двигающиеся шеренги.
Мёртвые солдаты Некрополиса. Армия Мастеров Смерти. Армия, явившаяся сюда и сражающаяся с навсинайцами, союзниками захвативших Меодор дольинцев.
Многие мертвяки несли здоровенные арбалеты, заряжённые устрашающего вида болтами с зазубренными наконечниками. В строгом порядке целый ряд стрелков опустился на одно колено и дал дружный залп — безо всякой слышимой команды. По броне наступавшей цепочки големов заплясали быстрые отблески, попадая, болты высекали целые снопы искр. Видно, делали они и что-то ещё, потому что движения големов стали заметно медленнее и словно бы неувереннее. Однако от этого ответ навсинайцев не стал менее страшным: захлопали пищали, изрыгнули дым аркебузы, хлопнули туго натянутые тетивы самострелов. Ближайшему к Алиедоре стрелку-зомби начисто снесло голову, и доньята дёрнулась, забрызганная чем-то склизко-холодным, так непохожим на горячую человеческую кровь.
Обезглавленное тело опрокинулось, однако затем поднялось, неуверенно, словно человек с завязанными глазами. На ощупь подобрало упавшее оружие, подняло — и нажало спуск, послав стрелу в белый свет наугад.
Алиедора замерла от ужаса и омерзения — торс с торчащим из серой плоти белым позвоночным столбом едва не заставил её согнуться в приступе жестокой рвоты.
Мёртвый воин выпустил ещё пять или шесть стрел, прежде чем тело окончательно ослабло, ноги подогнулись и зомби замер, так и не выронив оружия.
Зомби-копейщики прошли насквозь через шеренгу стрелков, нагнули длинные пики, встречая големов, словно тяжеловооружённую кавалерию. Мёртвое сражается с мёртвым, вдруг подумалось доньяте. Может, так и надо — пусть гибнут, нет, ломаются бездушные машины да ходячие, благодаря магии, отжившие своё тела?
Стрелы, пули и ядра рвали ряды наступавших зомби, однако ни один, само собой, не дрогнул и не повернул назад. Копья ломались о броню големов, но, видать, и в их наконечниках крылась какая-то магия, то тут то там на латах железных солдат Навсиная появлялся круг бледно-зеленоватого пламени, расползавшегося в стороны, так что оставалась большая — кулак пролезет — дыра. Из дыры тотчас начинал сочиться густой, зеленоватый же дым.
Но и големы не оставались в долгу. Их огромные мечи рубили солдат Некрополиса напополам, тяжёлые лапищи втаптывали тела в то, что ещё оставалось от снега; мёртвых воинов рвало на куски, столь мелкие, что их уже не смог бы сложить вместе ни один некромант.
Сражаются. За что, почему, отчего? И те и другие — в чужой стране, в чужих землях. Навсинайцы явились сюда «помогать его величеству Семмеру, владыке Долье и Меодора». Зачем сюда явились Мастера Смерти, Алиедора не понимала. Хотела бы понять, но ни Дракон, ни Тьма больше с ней не разговаривали.
Что-то неправильное было в разворачивающемся перед нею сражении. Доньята даже не сразу поняла, что это — безмолвие. Нет, шуму хватало, скрежета, треска, грохота, грома, только что не с молнией. Не хватало человеческих голосов. Криков ярости, воплей ужаса, победных кличей или предсмертного стона.
«Мёртвое сражается с мёртвым», — вновь повторила про себя Алиедора.
Встала в полный рост, повернулась и пошла прочь.
Это не её война, пусть даже зомби и выходят вроде как её союзниками.
Пошла прочь — а куда, к кому, зачем?
Некуда тебе идти, пр'oклятая беглянка. Одно только место осталось для таких, как ты. Вот оно, похоже, и впрямь по тебе, только ты боишься в этом признаться. Даже себе самой — боишься. Губы отказываются вслух произнести. Но какая ж ты тогда, к Зверям, избранная? Если страшишься даже такого?
Глава 12
…С небес вновь начинало сыпать. Снежок старался, спешил, словно усердный мусорщик, — убрать, скрыть от глаз все следы разыгравшейся битвы.
У иных големов словно бы взорвались внутренности, торчат наружу острыми зубами края. Уже ничего не парит, трещины не сочатся гнилостно-зелёной жижей, красные огни глаз все до одного потухли. И вперемешку с выпотрошенными механическими чудовищами — зомби, умершие второй смертью, изрубленные в такую кашу, что их останки утратили всякое сходство с человеческими телами — жуткая мешанина искромсанной плоти и железа, некогда бывшего доспехами. Сплющенные шлемы и панцири, торчащие острые обломки костей, раздробленные черепа…