Алиедора
Шрифт:
— Достопочтеннейший, — медленно проговорил дон Деррано, поднимаясь. — Вами сообщено поистине преудивительное. Ибо если это так, то надо… надо немедленно разворачивать все силы, всё… когда это началось? Как далеко они ушли?
— Наш отряд, — гость посмотрел на свои ногти, — получил приказ на выступление три дня назад. Ровно в тот миг, как зомби пересекли Сиххот. Не удивляйтесь, мы шли день и ночь, и куда быстрее, чем может показаться, глядя на наших красавцев. За это время зомби заняли всё Долье, не встречая сопротивления, добрались до самой северной границы.
— Почему же, — хрипло проговорил дон Деррано, — почему я получаю вести только от вас, досточтимый?
— Мастера Смерти наверняка выпустили вперёд своих Гончих, — пожал плечами адепт. — Вся их надежда на успех — в быстроте. Захватить Долье, пока его величество не развернул свои победоносные полки на юг. Поэтому пресечь сношения тех, кто остался в Симэ, с пограничным рубежом — просто азбука войны. Так что гонцы, скорее всего, перехвачены. А те, кто бежал от вторжения… те ещё просто не добежали.
— Наслышан я про Гончих, но неужто перехватили вообще всех?
— Они — могут. — И с лица гостя напрочь смыло улыбку.
— Всех?!
— Если очень захотят, — медленно проговорил маг. И повторил, словно гвоздь вбивая: — Если очень захотят.
— Но его величество…
— Уже осведомлён. Полагаю, приказ не заставит себя ждать.
Дон Деррано ничего не спросил о судьбе Деркоора. Просто молча встал и вышел из палатки — отдавать необходимые распоряжения. Гость вздохнул, допил вино и тоже поднялся. Его ждала трудная работа. Пожалуй, даже труднее, чем биться с теми же мертвяками.
Все пленения одинаковы. Все допросы — тоже.
По щекам Алиедоры текли не слёзы — вода, щедро выплеснутая из бадейки. Голова кружилась, перед глазами всё плыло. Доньяту плавно потряхивало — вместе с адептом Высокого Аркана они сидели в небольшом закрытом паланкине, только несли его не сильные невольники, а громадные и неторопливые големы Навсиная.
— Полегчало? — спросил маг-дознаватель, аккуратно поставив бадейку в специально для того предназначенное гнездо.
Вода была ледяная, и от неё действительно полегчало. Но, разумеется, признаться в том доньята не могла. Только зубы теперь стучат, а мокрые лохмотья липнут к телу. Хорошо ещё, что в паланкине более-менее тепло.
— Переоденься. — Адепт протянул Алиедоре стопку тщательно сложенной одежды. Её, эту стопку, похоже, ровняли по отвесу и уровню, настолько она была идеальной. — Переоденься, я отвернусь. Твои прелести, поверь, меня нисколько не интересуют.
«Специально так говорит, — подумала Алиедора. — Какие там мои прелести, грязная вся, исхудавшая, в татуировках, да ещё и намазанная жиром. Огородные пугала по сравнению со мной — сказочные красавицы». Она подумала — но мысль, вместо того чтобы стать первой в цепочке, беззвучно канула в пустоту, жуткую сосущую пустоту, захватившую всё её существо. Больше она уже не рассуждала. Не могла. Мысли остались просто начертанными серым по серому значками, неведомой грамотой, и за ними — только серый же клубящийся туман, ничего более. Ничего. Ничего. Ничего — как удары молота по вискам.
Руки её не связаны, ноги тоже. При адепте Высокого Аркана — никакого оружия, во всяком случае, на виду. Маг, конечно, высок, строен, сух, жилист — такие даже при отсутствии горы мышц могут оказаться ой-ой-ой какими противниками — но всё-таки вот так относиться к ней, избранной, с таким пренебрежением…
Тёмно-синий узкий не то камзол, не то кафтан, не то дублет — поди ж их разбери в этом Навсинае, два ряда петель и крючьев, вокруг — золотое шитьё. Не в бой идти, так нарядившись, а на королевский приём. Лицо у мага узкое, вытянутое, но не отталкивающее. Даже взгляд серых глаз не кажется особенно злобным. Вот, уселся напротив, сплёл пальцы под подбородком. Смотрит…
— Тебе идёт, — сообщил он. — Как на тебя шито.
«Зачем он это говорит? — равнодушно пытается удивиться Алиедора. — Какое дело избранной до… стоп, а избранна ли я? Что они мне толковали, и Тьма, и Дракон?»
«Избранные не проигрывают, — услужливо подсказала предательница-память. — Проигравшие избранными быть не могут».
— Ты голодна? — Адепт ловким движением отомкнул погребец. Запахло едой, тёплым хлебом, но Алиедора сейчас отдала бы всё — хотя, если разобраться, что у неё осталось, что можно было б отдать? — за ставший уже привычным и родным запах Гнили.
Нет, она не голодна. И от еды — обычной человеческой — её тошнит.
— Настаивать не буду, а сам, если ты не против, подкреплюсь. — Маг казался дружелюбным. Конечно, это маска. Ничем иным и быть не может.
И эти слова тоже сорвались вниз, в бездну, мёртвыми сухими листочками.
Ничто тебе уже не поможет, Алиедора. Только если ты сама… как ты начинала атаку? Ну-ка, ну-ка, вспомни, вспомни…
Чародей не торопил с ответом, глядел ей в глаза, спокойно ждал, прихлёбывая что-то из высокой кружки, над которой поднимался парок.
«Я же не помню, как тут оказалась», — вдруг поняла доньята. В какой-то миг видение того, как тащат её тело деловитые служки, куда-то исчезло, сменившись наконец благодатной чернотой.
— Чего вы… ты… от меня хочешь? — прошептала она, язык почти не повиновался.
— О, много чего. — Кружка отставлена в сторону, и опять же не просто так, а в специальные зажимы, чтобы не расплескать содержимое. — Очень много чего, уважаемая доньята Алиедора Венти. Не удивляйся, ты у нас известна. Можно сказать, знаменита. Разумеется, среди тех, кто понимает.
— Чего вам от меня надо? — повторила Алиедора. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не затрястись: пустота внутри казалась всепоглощающей, ни следа той, былой силы, что отличала избранную. И больше никто не глядит из облаков…
— Высокий Аркан, — волшебник даже наклонился вперёд, — рекомендовал мне испробовать сперва с тобой, доньята, полную откровенность. Каким-то образом, мы пока не знаем каким, ты связана с Гнилью. Эту связь предстоит выявить, понять, чем она грозит миру. Ты можешь нам в этом помочь.