Алкоголик. Эхо дуэли
Шрифт:
Хотелось есть. Хотелось пить. Желательно сока – холодного, апельсинового. Когда нормально поешь, жизнь на какое-то время перестает казаться мрачной.
Он предложил позавтракать. Она согласилась.
— А Любаша? – спросил он.
— Она не встает так рано и тем более не ест, особенно если с вечера выпьет. Будет возмущаться, если разбудим. Пусть спит. И вообще…
На ее лице отразилось смущение; было заметно, что она не знает, как сказать подруге о том, что произошло ночью. Явно готовила речь в свое оправдание. Он хотел сказать, что Любаша в курсе и совсем не осуждает,
Апельсиновый сок был очень вкусный и очень холодный. Лика на одном дыхании выпила первый стакан и сразу же налила себе второй. Апельсиновый сок был очень кстати. После первого, выпитого залпом стакана сока Лика обратила внимание, что сок налили в граненый стакан.
Вот это да! В Москве она уже давно отвыкла от толстостенных стаканов – неизменных спутников детства и молодости. Это, же символ! Есть символы, которые не волнуют сердца и не пробуждают в душе никакого чувства. Иное дело – граненый стакан.
Граненый стакан заменил изящные фужеры и маленькие рюмочки. Был прочен и надежен, годился и для свадьбы, и для поминок. Детям наливали компот, взрослым водку и дешевое вино. Была эпоха: народ пил стаканами, а гигантские полуобнаженные фигуры рабочего и колхозницы, слившись в едином порыве, демонстрировали миру могущество Страны Советов. Но есть ли вечное в нашем мире? Новая эпоха отвергает старые символы. И все чаще вместо граненого стакана нам предлагают пластмассовые одноразовые стаканчики. Их неудобно держать в руках – гнутся и трескаются, но созданы они для большей безопасности, как все одноразовое. Однако роль граненого стакана окончательно не сыграна, он до сих пор с нами. Про это свидетельствовал и тот граненый стакан, который держала в руках Лика. Стакан с вкусным апельсиновым соком.
— Ну как ты? – спросил Виктор.
Она была поразительно красива, и он изо всех сил старался не смотреть на нее в упор. В тонких аристократических пальцах она сжимала граненый стакан с апельсиновым соком.
— Как ты?
Она будто только что очнулась от сна. Она смотрела на его руки, как во время их первой встречи, и он, испытывая неловкость от этого настойчивого взгляда, уже пару раз убирал их со стола.
— Что ты молчишь? Я спросил: как ты?
— Я? Спасибо. Все хорошо.
Она слабо улыбнулась.
— Что-нибудь еще?
Лика задумалась. Хочет ли она еще чего-нибудь?
— Хочешь еще что-нибудь? – повторил он свой вопрос.
— Пока нет, спасибо.
Он посмотрел ей в лицо, а потом по сторонам. Она сидела с отсутствующим видом, и он не мог понять, о чем она думает. Наверное, сожалеет о случившемся.
Они без улыбки посмотрели друг другу в глаза. Она покачала головой. Последовало молчание, никто из них не делал попытки заполнить его.
— Если что-нибудь надо, ты мне скажи, – в конце концов пробормотал он.
— Да, да, – рассеянно ответила она.
Выпив сока, Лика начала получать удовольствие от жизни. Оказывается, это так классно, когда с утра пьешь апельсиновый сок. Почему в Москве она никогда не обращала внимания на такие радости жизни?
Лика подумала про Олега. А что Олег? Ведь они расстались. Действительно расстались. Да и вся ее любовь к нему была жалкой и никому, кроме нее самой, не нужной. Придуманной.
Шампанское, музыка, смятые простыни – все как должно быть и в то же время все сплошная имитация чувств, которых нет, не было и быть не могло. Это было имитацией, даже когда она прижималась к Олегу горячим шелковистым телом, а потом, задыхаясь, откидывалась на шелковые простыни.
Все это было в прошлой жизни. Негромкая музыка, которая, как мед, сочилась из динамиков стереосистемы, Олег, шелковые простыни. Все это игра, которая окончилась. И зря ее взяли в заложницы, не собирался Олег ее спасать. Она никогда для него ничего не значила.
Сейчас все зависит только от нее. А любовь – это иллюзия, которая возникает неизвестно откуда и пропадает неизвестно куда.
За завтраком по негласному соглашению они не обсуждали события прошлой ночи. Виктор понял, что, сказав с утра: «Вот и стали мы, можно сказать, родственниками», он сморозил ужасную глупость. Чтобы показать, что не так уж дурно он воспитан, Виктор стал хвалить Любашу за душевную тонкость.
– Знаешь, – сказал он, – а у тебя классная подруга. Душевная. Сначала она мне просто понравилась, а потом я понял, что она замечательная. Тебе повезло…
— Так ты же говорил, что она проститутка!?
Лика устремила на него удивленные глаза редкого орехового цвета.
— Не в том дело…
— Ты изменил свое мнение?
Она смотрела на него с таким изумлением, что он заподозрил неладное.
— Какое мнение? Я просто подумал, что она тоже знает, чем я занимаюсь, кто я такой и что я сделал. Понимаешь, от правды не уйдешь. Но она сказала: «Прошлое не имеет значения. Будущее – вот что главное».
— Видишь, жизнь может стать другой, человек может измениться.
Они говорили о Любаше, но и у Лики и у Виктора в голове прокручивалось все, что они делали этой ночью, и все, что еще хотели бы сделать.
Лика смотрела на своего спутника, который ровно сутки назад был ей ненавистен, которого сутки назад она готова была убить, если бы только представилась возможность. Теперь она смотрела на него новыми глазами. Он уже не казался ей оплывшим морским чудовищем, выброшенным на берег. Пальцы уже не напоминали ей щупальца медузы, они были тонкими и (теперь она это знала) могли быть очень нежными. Черты лица не казались мелкими, а глаза бесцветными. Теперь она видела перед собой крупного мужчину с голубыми глазами. Внимательными глазами, на самом дне которых было скрыто понимание.
— Эй, – он помахал рукой перед ее лицом, – тебе не говорили, что рассматривать людей в упор некультурно?
Она недоуменно улыбнулась.
— Я просто задумалась над тем, что человеку внушают, что у него в жизни большой выбор, а на самом деле никакого выбора не существует.
— Выбор есть, но ты все равно не смотри на меня так, – сказал он и накрыл ее руку своей. – Не надо. Поговорим о чем-нибудь еще. О чем угодно.
— О другом? – изумилась она. – Хорошо. О чем хочешь.
— Так ты не против? – обрадовался он.