Алкоголик. Эхо дуэли
Шрифт:
– Ишь ты, гололобые, как ловко придумали!.. Ну, гайда… гайда, кунак! – сказал один ефрейтор, шутливо подталкивая попавшегося горца.
Вместо ответа горец выхватил кинжал и пырнул солдата в живот. К счастью, кинжал скользнул по медной бляхе и толстому поясному ремню. Горцу же, ослепленному злобой, пришлось лечь рядом со своим товарищем, а с ним и многим другим. Наступивший рассвет прекратил бой, и вслед за этим явились парламентеры с просьбой выдать тела. Генерал Симборский разрешил им это, но только не более десяти человек разом. Когда производилась эта процедура, вся опушка противолежащего леса была усеяна несколькими тысячами горцев, от которых к нам доносилась отборная русская брань. Может быть, это были наши дезертиры какие-нибудь, а может быть, и горцы, удивительно скоро
— Бывает же такое, – заметил Абзац.
Антикварщик захлопнул тяжелый том:
— Все ясно? Традиция… Вот поэтому тела вынесли из морга. Потому что тело должно быть похоронено согласно обычаю. Иначе дух умершего не обретет покой, а от этого и живым не будет покоя. Поэтому и выкупают тела. Ничто не ново… И все повторяется.
Антикварщик взял новую сигарету, с откровенным наслаждением затянулся и снова задал главный вопрос:
— Где пистолет?
Абзац молча протянул Антикварщику пистолет.
Старик кивнул и отдал пачку денег, его лицо озарилось благодарной улыбкой.
Абзац не стал пересчитывать деньги.
— Мы квиты?
Абзац согласился. Потому что еще встречаются люди, которым можно верить на слово. Редко, но все же встречаются.
Абзац покинул усадьбу, когда уже наступали сиреневые сумерки. Надо было спешить. Позади, в старом парке за большим потемневшим домом, глухо роптали деревья, большой грецкий орех перед домом шумел и как-то особенно скрипел.
Дверь захлопнулась. Тело Матвеевича грузно осело в кожаное кресло, где еще недавно сидел Абзац. Перед ним стояла опорожненная бутылка коньяка. Глаза смотрели в одну точку. В сумерках рисовался открытый гроб. Мертвое лицо. Вот только кто в гробу? Не разобрать. Рука отстегнула ворот, и кровь отлила из набухших жил. Не проходил только туман перед глазами, в котором плавал безобразный, бесформенный серый мешок, подвешенный на березе. Он застонал. Взял пульт телевизора. Мелодичным, как течение ручейка, голосом миловидная дикторша с тонкими чертами лица сообщила: «На восточном побережье Сахалина, в районе поселка Взморье, обнаружены мертвые млекопитающие. Это 8-метровый кит и 2-метровый дельфин. Останки туши разделают и отдадут на корм собакам. По словам биологов, причины такого поведения морских животных могут быть разные. Возможно, они запутались в рыболовных сетях, заболели или погибли добровольно. Главная версия о самоубийстве китов и дельфинов существует с древности. Говорят, что таким образом они выражают свой протест против жестокого отношения человека к китообразным».
Матвей Матвеевич выключил телевизор и уставился на пламя в камине. Глядя на пламя, Матвей Матвеевич думал о том, что жизнь подобна реке: в детстве она – тихо журчащий ручеек, в молодости – стремительный поток, а к зрелости течение ее делается медленным, почти незаметным, все более замедляясь перед тем, как слиться с морем, с вечностью. Вытекая из небытия, из вечности, оно к середине жизни набирает скорость и движется к концу ее так стремительно, что просто не успеваешь следить за переменой событий и лиц, мелькающих на ее берегах. И вовсе не важно, что протяженность жизни у каждого своя. Но никуда не денешься от печати смерти, которая в назначенный Провидением срок ложится на лицо еще не ведающего что и почему… Есть лишь одна по-настоящему серьезная проблема – проблема самоубийства. Человек, в полной мере осознавший свою смертность, на самоубийство никогда не пойдет. Силы воли не хватит. Есть люди сильные, они идут на самоубийство обдуманно, в этом проявляется их сила. Есть люди слабые, у них самоубийство – это проявление слабости. Чтобы закончить жизнь, надо иметь на это право.
Он имел право, оно досталось ему в наследство от знаменитого предка в комплекте с пистолетом системы Кухенройтера. Он был уверен в этом. Это было такое право, которое никто не мог у него отнять.
Он взял чистый лист бумаги и дрожащей рукой вывел: «Ухожу добровольно. Осознаю, что уходящий таким путем не вправе рассчитывать на покой в мире ином. Хочу истребить Зло. Надеюсь на встречу…» Точка в этой записке не была поставлена. Слово «Зло» было написано именно так – с большой буквы.
Рядом с бумагой на столе лежал пистолет системы немецкого оружейника Кухенройтера. Он ждал своего часа. И дождался. Потому что Матвей Матвеевич тоже ждал. И дождался, когда остался один, сделав проверочный выстрел в кожаный диван. Следующим выстрелом он застрелился сам, пустив себе пулю в горло.
Тело нашли утром. Позже стало известно, что незадолго до смерти Матвей Матвеевич вызвал к себе нотариуса и внес дополнения в завещание. Согласно этим дополнениям московская квартира Матвея Матвеевича отходила к молчаливой, похожей на солдата домработнице, которую он называл Анной Иоанновной. А каждый из трех беспризорных братьев Сетко, нашедших пистолет, по достижении 18 лет должен был получить по 10 тысяч долларов.
— Пропьют, – прокомментировал этот пункт нотариус.
— Пусть пропивают, – ответил на это Матвей Матвеевич. – Их дело. А может, сделают другой выбор, не пойдут по этой дорожке. Хотелось бы им помочь, но не все в этом мире зависит от людей.
* * *
На старом венском стуле в летней кухне сидела Лика в простеньком халате, смотрела, как мать готовит вареники, и слушала о том, что все женщины в их роду не любили мужчин. А все потому, что мужчины недостойны. Лика слушала маму, и слезы непроизвольно текли по щекам, затекая за шею. Нервы были вконец расшатаны.
Слезы приносили облегчение. Лика смотрела на мать, и ей казалось, что она начинает что-то понимать. А у матери были такие же золотисто-ореховые печальные глаза.
* * *
По факту смерти президента фирмы консалтинговых услуг в области политических технологий было возбуждено уголовное дело. Следствие лишь только подтвердило первоначальную версию «самоубийство». Экспертиза констатировала высокое содержание алкоголя в крови погибшего.
И никто не увидел в этом ничего удивительного, ведь в той или иной степени рост количества самоубийств фиксируется во всем мире. Как утверждают медики, скорость распространения пограничных состояний такова, что оставленные без внимания психические заболевания могут лидировать среди болезней со смертельным исходом. Увеличение количества суицидов происходит на фоне расширения наркомании, алкоголизма. А две трети случаев самоубийств связаны с алкогольными психозами…
Пока шло следствие, ночью неожиданно загорелся особняк Матвея Матвеевича под Пятигорском – тот самый, где закончилось его земное существование, где нашли его тело. В одном из окон, словно дразня, появился красный язычок пламени. Он лизнул конек крыши и спрятался, но следом выскочил новый, подлиннее, и пошло. И старый дом, словно празднуя последнее семейное торжество, заблистал яркими, озаренными изнутри огнями.
Скоро усадьба превратилась в огромный костер, видный издалека. Потом дом обрушился, отмечая место, где он стоял, и к небу взметнулся яркий огненный вихрь.
Частная коллекция Матвея Матвеевича по завещанию перешла историческому музею. Пистолет системы Кухенройтера фигурировал в уголовном деле в качестве вещественного доказательства, а потом исчез. Исчез будто бы сам по себе. Он всегда исчезал. И убивал он сам по себе.
* * *
Он сел в машину. Проехал немного, остановился на углу, откуда хорошо просматривался вход в здание. Он взял пистолет. Сквозь ветки живой изгороди он увидел спускающегося по лестнице объекта. Он узнал его. Пистолет лежал во внутреннем кармане куртки. Он вытащил его из кармана, прижал локтем к телу. Объект продолжал приближаться. Он снял пистолет с предохранителя. Объект находился в двух метрах от него. Он поднял пистолет и сделал первый выстрел. Ему показалось, что пуля прошла мимо. Увидев оружие, объект попытался уклониться. Он тут же выстрелил еще раз. Объект скрестил перед собой руки и отшатнулся, как будто бы хотел опереться спиной о живую изгородь. Он сделал третий выстрел и побежал к машине.