Алкоголик. Эхо дуэли
Шрифт:
Подавляя желание выругаться – это было бы ошибкой, – Абзац молча наблюдал за приближающимся человеком, за спиной которого двигался призрак Смерти.
— Ну что ж, – с угрозой прошипел Свирин, – не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Абзац внимательно следил за каждым его движением. Ему безумно хотелось стереть с лица идущего навстречу эту отвратительную улыбку. Но он сохранял спокойное выражение лица перед дулом пистолета, уже направленного на него. Сейчас Свирин будет стрелять, сомневаться не приходится. Все еще не трогаясь с места, Абзац протянул руку, как будто пытаясь предотвратить неизбежное.
— Я ухожу, – с отчаянием самоубийцы заявила Лика, – и никто меня не остановит.
— Я остановлю! – рявкнул Свирин.
Лика метнулась в сторону, но Свирин грубо схватил ее и развернул к себе. Когда она открыла рот, готовая закричать, он ударил ее под подбородок. Лика покачнулась, взвизгнула от боли и страха, не удержалась и упала на колени.
— И не думай, что можешь убежать и спрятаться, – сказал Свирин. – Находить людей я умею. Еще одно неверное движение – и ты свое получишь. Молчи и делай, что тебе говорят. Ты…
Услышав ругательство, Лика окаменела. Он сделал вид, что бьет ее ногой по голове. Она инстинктивно вскинула руки.
Абзац шагнул вперед и врезал Свирину по зубам, разом разбив костяшки пальцев и даже не почувствовав боли. Но Свирин успел, повернувшись к Абзацу, резко ударить его по голове рукоятью заряженного пистолета. Абзацу удалось устоять на ногах, но голова пошла кругом.
По дороге на всей скорости несся черный джип. Он сигналил, сверкая в темноте всеми своими огнями, как новогодняя елка.
Раздался пронзительный женский крик, и тут же прогремел выстрел.
Лика выстрелила из крупнокалиберного дальнобойного немецкого пистолета системы Кухенройтера. И этот прозвучавший в тишине южной ночи выстрел имел пробивную способность сравнимую с популярным пистолетом «ТТ». С расстояния десяти шагов пуля, выпущенная из «кухенройтера», пробила насквозь грудную клетку вице-президента фирмы консалтинговых услуг в области политических технологий Вадима Свирина.
Он безмолвно упал, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже схватиться за рану.
Выстрелив, Лика замерла, как заводная кукла, в которой кончился завод. В руке у нее был антикварный пистолет, из дула курился легкий дымок. В воздухе остро пахло пороховым дымом.
Произошло чудо; Абзацу показалось, что он услышал звон колоколов.
К этому времени водитель джипа остановил на обочине свой транспорт и подбежал к ним с фонариком.
– Вы целы?
В человеке, выскочившем из джипа, Абзац узнал Николая – хозяина бежевой «копейки».
— Типа того…
Голова кружилась от удара и злых мыслей.
Он направил фонарик сначала прямо в лицо Абзацу, который от резкого света даже пошатнулся. Потом луч скользнул в сторону, где полусидела, полулежала на земле Лика, потом дальше, туда, где распростерлись два мертвых тела, а потом еще дальше, где в кювете лежала раскуроченная «копейка».
— Ваша машина, – сказал Абзац.
— Эта? – переспросил Николай, еще раз посветив фонариком в кювет, где лежала перевернутая «копейка»
— Да, она разбилась.
— Все правильно. В этом и было ее основное предназначение.
— Основное предназначение? В чем? – Абзац напрягся. – В том, чтобы разбиться? Вместе с нами? Нас обстреляли… Одного убили… А ты говоришь, что все правильно. Уж не ты ли, Николай, обстрелял свою собственную машину? Хотел убить нас?
В его голосе послышалась уже ничем не прикрытая угроза.
Николай бурно отреагировал на эти слова.
— Нет, я должен был охранять вас. Просто опоздал. Немного опоздал. Поэтому так все случилось. Я не должен был допустить этого обстрела. Я опоздал… Они не должны были обстрелять вашу машину… Я должен был накормить кроликов… Потом переодеться.
— Кроликов?
Абзац начал терять над собой контроль. Он уже не мог сдерживать свои эмоции.
Он уже успел заметить, как одет Николай. Костюм никак не вязался с образом мирного станичного жителя – покровителя кроликов. Николай был одет в темный, безупречного покроя костюм, черную рубашку и черные ботинки из тонкой кожи. Абзац успел прикинуть, сколько все это могло стоить. Он хорошо разбирался в таких вещах.
— Какие кролики!? – заорал Абзац. – Под кого ты косишь? То про поросят рассказываешь, то про пьяных ежей. Наливаешь всякую дрянь – рябиновую на коньяке, как будто о существовании других напитков в жизни не слышал. И вешаешь лапшу на уши насчет того, что сидишь без работы. Таксуешь. Ходишь в камуфляже. Потом являешься в дорогом пиджаке… Выдал мне «копейку» для езды. Где твой камуфляж?
— Камуфляж – он и есть камуфляж, – спокойно парировал Николай. – Его назначение – маскировать. Теперь время маскировки прошло. А о пьяном еже и поросенке – все чистая правда, – добавил он. – Не люблю врать. Это воспоминания моего детства. А «копейка», согласись, бегала резво. Не подвела тебя. Ведь она только сверху «копейка», а начинка там совсем другая. Начинка ничего себе.
— Так время маскировки прошло? – переспросил Абзац.
Он выжидающе смотрел на Николая.
— Да, я приехал за вами. Теперь все будет нормально.
— Почему я должен тебе верить? – скорее для проформы спросил Абзац; он чувствовал, что это не тот случай, когда хотят «подставить» или «кинуть».
— Ты сам знаешь почему, – ответил Николай, – собирайтесь, надо ехать.
Он махнул рукой в сторону своего надежного джипа.
Лика сидела на земле.
— Я хочу домой. – Голос ее дрожал, по щекам текли слезы.
Олег присел рядом, обнял ее, прижал ее голову к своей груди. Он знал, что утешать ее и успокаивать – пустая трата времени. Нужно просто переждать, когда она перестанет плакать.