Алкоголик. Эхо дуэли
Шрифт:
Да, с женой у него были большие проблемы. Она так достала. В свое время пришлось даже обратиться к семейному консультанту. Сейчас у нас это стало модно, появилась вера, что чудо-психологи способны решить вместо тебя (или вместе с тобой) все проблемы. Короче, еще один способ вытрясать деньги у людей.
Так вот ходили они к семейному консультанту, долго выбирали его, пропускали через «сито годности». Свирин считал, что психотерапевт должен, как минимум, нормально внешне выглядеть, у него должна быть развита речь, он должен обладать не только разносторонними профессиональными знаниями, но и обязательно соблюдать определенные этические правила по отношению к клиенту.
Нашли вроде бы такого. И что? Сначала долго вешал лапшу на уши относительно того, что «необходимо стремиться к достижению наиболее полного понимания близкого человека. Самое страшное, когда человек чувствует себя одиноким в семье. В такой ситуации человек сам чувствует, что нуждается в помощи, но, не находя поддержки, пытается сам бороться с этими проблемами, часто доводя себя до нервного срыва». Он, Свирин, и сам такое может рассказать кому угодно и быть при этом более убедительным. А как поступить в конкретном случае, когда жена создает проблемы на ровном месте, не дает жить?
Ведь молодая совсем еще женщина, тридцать пять лет. И ни с того ни с сего у нее вдруг появилась слабость, вялость, головные боли, нарушился сон. Она стала раздражительной в семье. Он, Свирин, совершенно перестал понимать это существо, которое при этом требовало какой-то ласки от него и неизменно стремилось спать с ним в одной постели. А он мог заснуть только один. Секс – это одно. Но спать люди должны отдельно. Да и какой секс в семье? Так, редкий и печальный. Жену он перестал понимать совершенно, вплоть до того, что однажды сказал ей:
– Ты отоспись хорошенько – одну ночь, вторую ночь отоспись и держи свои эмоции при себе, будь нормальной, как это было раньше. Даже дети начинают страдать от тебя.
Но она уже не могла себя сдерживать, утром она чувствовала вялость, потом различные домашние проблемы сваливались на ее голову. Она не сдерживалась, раздражалась, начинала кричать на детей. К тому времени, когда надо было ложиться спать, она доходила до такого состояния, что переживала этот срыв, и сон нарушался. Она решила как-то лечиться, обратилась за помощью к терапевту, тот отправил к невропатологу, невропатолог назначил снотворное. Снотворное помогало в течение некоторого времени, потом перестало помогать. Она начала понимать, что дело не только в снотворном. И пошла на прием к психотерапевту, который сказал: «Чтобы изменить эмоциональную ситуацию в семье, надо встретиться с вашим мужем».
Свирин согласился встретиться с этим горе-консультантом, который долго объяснял, что «на фоне дезадаптации у нее появилась слабость». «Вы должны были понять это, а не делать упреки своей жене. Вы могли бы ей помочь дома, в быту», – сказал психотерапевт Свирину.
Ему пришлось с психотерапевтом больше бесед вести, чем с женой. Этот человек много работал, отрабатывал его, Свирина, денежки. Он старался, но все время принимал сторону жены, а ведь не она ему платила.
Свирин отвечал ему так:
– Я тоже прихожу домой усталый, но я же сдерживаю свои эмоции.
Они разобрали весь характер семейных отношений. Консультанту удалось уговорить Свирина, чтобы он к жене относился теплее, часть домашних обязанностей на некоторое время взял на себя и свои эмоции «держал в кулаке». Жене назначил лечение гипнозом, успокаивающую терапию в виде терапевтических бесед, подобрал лекарства. Весной, когда у детей были каникулы, он посоветовал им взять кратковременный отпуск.
Они съездили в горы, жена вернулась очень довольная. Свирин в горах чуть не свихнулся, с женой было так скучно, что он даже начал попивать в одиночку.
После возвращения жене порекомендовали здоровый образ жизни – бассейн, тренажерный зал и прочее. Психотерапевт торжествовал, хотел показать, что не зря получил свои деньги (к слову, немалые), и говорил Свирину:
— Таким образом нам удалось преодолеть болезненные проявления, которые, если бы она вовремя не обратилась за помощью, превратились бы в серьезное пограничное состояние, ей бы потребовался стационар.
А потом стало совсем худо – жена то плакала, то кричала, то переставала с ним разговаривать, то уходила из дома неизвестно куда. Свирин еще раз убедился: если человек не может держать себя в руках, если едет крыша, то никакой психотерапевт эту крышу не удержит – напрасно выброшенные деньги.
А психотерапевт смотрел на него таким странным взглядом и говорил:
— Порой близкие люди доводят до очень тяжелых состояний. Не так часто… Но многие наши проблемы в сфере психического здоровья возникают в семье. В таких случаях необходимо искать причину внутри семьи. Это довольно сложный процесс. Поэтому всегда ищут первопричину: отчего конфликт начал себя проявлять. Когда такая первопричина находится, тогда легче оказать помощь. Если специалист будет знать запускающий фактор, то, попытавшись изъять этот фактор из жизни клиента, можно снять у него тревогу, страх, повысить настроение. Это возможно. Но, к сожалению, обычно клиент снова возвращается в ту самую среду, которая создала предпосылки для возникновения проблем. Среда сохранилась, и через некоторое время – опять обострение состояния. Мы лечим его, ставим на ноги, но он опять возвращается в среду, которая травмирует. Поэтому надо искать тот фактор, который провоцирует конфликт, и пытаться этот фактор изъять.
Так говорил психоаналитик. И если слушать его, то получалось, что травмирующим фактором являлся он, Свирин. Фактор был изъят. С женой пришлось расстаться. Только чувство какое-то осталось непонятное, фантомное, как от вырванного зуба. Вроде нет его, а болит. А вспомнишь – быть беде.
Сначала доставала жена, потом этот старый пень – Антикварщик, сегодня этот… эксперт. Надо же, бред какой: «Из каждого пистолета можно убить, но этот убивает сам по себе». Он хмыкнул. Допилось старичье!
– Пора переходить к решительным действиям! – сказал он себе. – Что мне надо сделать? Для начала проверить электронную почту.
Он подсел к компьютеру, экран которого светился на столе.
Легким движением пальцев он шевельнул «мышь», подвел стрелку к новому, непрочитанному сообщению, отправленному с незнакомого адреса. Щелкнул левой клавишей.
Послание раскрылось. Там оказалась фотография.
На фотографии было мертвое тело. Изуродованное женское тело, искромсанное ножом. Широко раскрытые глаза смотрели с экрана невидящим взглядом – безжизненным и потусторонним, на дне глаз таилась пережитая боль.