Алкоголик. Эхо дуэли
Шрифт:
— Призрак!
— Не хами!
— Если я скажу, что-то изменится?
– Ничего. И так все ясно. Меня подставили – чтобы ты убрал человека Антикварщика, забрал пистолет, а виноватым сделали бы меня. Я прав?
Но ответа не последовало, потому что вдруг все круто изменилось.
Резкий звук разорвал тишину, а потом на них обрушился целый шквал таких же трескучих звуков и полетели осколки стекла. Выстрелы! Машину закрутило и понесло прямо на цветущие абрикосовые деревья, которые приближались с бешеной скоростью. Машину бросало из стороны в сторону. В салоне кто-то кричал нечеловеческим голосом. И невозможно было понять – кричит мужчина или женщина. Перед смертью все исторгают одинаковый крик – полный дикого отчаяния. Абзац успел подумать, что визжит точно не он… Он бы не стал кричать. Он бы умер молча.
Еще раз крутануло, и все остановилось, смолкло. Машина дернулась последний раз и стала. В салоне все было засыпано стеклом, потолок как-то странно сместился. Абзац почувствовал на своих губах вкус крови. В висках пульсировала острая боль. Попытка повернуть голову вызвала новый приступ боли, словно от тяжелого похмелья. Несколько секунд его мучила мысль, не умрет ли он прямо сейчас, но почти тотчас же понял: надвигающаяся опасность не внутри, а снаружи.
Некоторое время он оставался в неподвижности. А потом рывком распахнул дверь и достал пистолет. В воздухе стоял свежий аромат листвы и травы, где в чернильной темноте кричал сыч.
Сейчас те, кто обстрелял машину, подойдут вплотную. Подберутся в темноте и перестреляют их, как… Как кого? Собак, котят? Вообще как слабых и беззащитных. От мысли, что он служит мишенью для затаившегося в темноте анонимного врага, он почувствовал неприятный холодок в груди.
Всматриваясь в темноту, он вспомнил о пистолете и лежащем на нем проклятье – всех его владельцев ждала глупая смерть. Да, теперь он его владелец. И что теперь, умирать из-за этого? Он не особо хотел жить, но умирать глупой смертью от руки придурков из-за антикварного пистолета? Это слишком.
Он прислушался. Ничего и никого. Тишина и темнота. Но неприятный холодок внутри не пропадал.
На заднем сиденье зашевелились, и он бросил туда:
— Все живы?
И услышал:
— Вроде бы живы.
— Что тут за стрельба была?
Мужчина и женщина на заднем сиденье были одинаково бледны. По бледным лицам стекали темные струйки – кровь из порезов от разбитого стекла. Он провел рукой по своей щеке: ладонь оказалась мокрой. Кровь…
— Руки, ноги целы? – спросил он.
— Целы, – отозвались с заднего сиденья.
— Губа разбита, – пожаловалась Лика.
— Надо выбираться, – приказал он. – Давайте, давайте, не сидите.
Его взгляд скользнул по рулю, панели управления… Ветрового стекла не было. В «копейке» вообще не уцелело ни одного стекла.
Выбираясь из поврежденной машины, Лика буквально рухнула к его ногам.
— Вставай! – прикрикнул Олег. – Можешь идти?
Оказалось, что может.
Кое-как все они выбрались из машины. Все трое были объединены только что пережитым страхом смерти. Смерти они избежали. А могло быть совсем иначе.
— Путали, – произнес Виктор, осматриваясь. – Если бы они хотели убить, убили бы.
— Пугали, говоришь, – повторил Олег. – Хотелось бы знать – кто?
— Это… – начал было Виктор.
— Тихо! – шикнул на него Олег.
Ему показалось, что он расслышал в темноте какое-то шевеление. Не шаги, нет, скорее движение воздуха. В темноте кто-то был. Скорее всего не один. Их могло быть несколько. И они затаились, ждали возможности напасть. Ждали их смерти. Желали ее. Им платили за это. Им платили за смерть. Так же, как и ему. Так же, как Виктору. Это было так знакомо. Затаиться и ждать. А потом нажать на курок. Поставить последнюю точку. Отбить абзац. В спине похолодело, напрягся слух. Его инстинкт, обострявшийся в такие минуты, сигнализировал об опасности. Нужна минута, чтобы оценить обстановку. Воздух был густым, без малейшего признака ветра. Сейчас взойдет луна, а пока деревья слились в одну черную стену.
— Чего мы ждем?
Странной формы дерево протягивало навстречу черные руки-ветви.
Абзац услышал шорох, похожий на шелест травы под ветром. За абрикосовым деревом показалась чья-то тень.
— Назад! – заорал Абзац. – Назад!
Совсем рядом, над самым ухом, грохнул одиночный выстрел. И все смолкло.
Виктор выставил перед собой руки и отшатнулся, как будто искал, на что бы<опереться спиной. Его туловище словно переломилось, он безмолвно упал.
Абзац склонился над телом. Из раны сочилась кровь – сильное кровотечение из груди. По телу прошло несколько судорожных движений, и оно затихло. Глаза были открыты, но смотрели мутным, непонимающим взором. Абзац, склонившись к нему, прочитал по губам: «Умираю». Потом из раскрытых губ вырвался не то вздох, не то стон. Дыхание исчезло. И одновременно с этим что-то мягко шлепнулось о землю.
И для него все остановилось. Навсегда. А мир продолжал существовать. Только без него.
Ни ветерка. Ни шелеста. Месяц всплывал все выше… Меркли в его лучах соседние звезды. Зато другие разгорались как бриллианты на небесном шатре.
Все кончено. Думать некогда. Надо уходить.
Абзац бросил Лике:
— Там, в бардачке, возьми…
— Что?
— Эту чертову волыну…
— Не понимаю…
— Пистолет там, пистолет.
Всхлипывая и поглядывая на распростертое тело, Лика вытащила из бардачка антикварный пистолет.
— Давай же, скорее, – сказал он в отчаянии. – Пора отсюда выбираться.
Абзац схватил за руку Лику и бросился бежать. Он не думал, куда они бегут, его вел инстинкт.
Рассчитывать можно было только на себя. Ушибленная голова гудела и шла кругом.
По дороге прямо на Абзаца с Ликой летела машина – «Вольво» цвета «металлик». Взвизгнули тормоза, и джип остановился.
— А вот и я! – заверещал, выскакивая из машины, Свирин. – Прибыл на Кавказ!
Абзац потянулся рукой к пистолету, но его там не было! Ему показалось, что он сходит с ума: только что пистолет был у него, и вот его уже нет. Но тут пришлось сделать над собой усилие и вспомнить про мягкий шлепок о землю, когда он стоял склонившись над телом Виктора. Все так просто. Он уронил оружие. И пистолет сейчас лежит рядом с телом Виктора в темноте, на сырой земле. Он слышал, как кровь пульсирует в жилах, смотрел на приближающегося Свирина, который при этом еще и напевал себе что-то под нос. Вроде бы это была песня «Когда я стану начальником, я буду молиться на свой пистолет».
Человек может предчувствовать свою смерть. И это ничем разумным не объяснимое предчувствие возбуждает и заостряет все остальные чувства.
На секунду Абзацу показалось, что за спиной у Свирина на кремнистой дороге он видит Смерть. Пустые глазницы ее черепа смотрели прямо на него; в костлявой, лишенной плоти руке она несла косу, готовую поразить любого.
— Может, хватит бегать? – произнес Свирин, и Смерть за его спиной вроде бы куда-то исчезла. – Давай пистолет, и я вас отпущу!