Алкоголизм – не приговор. Выход есть. Я счастлив, что я бросил пить
Шрифт:
– И все это, весь ваш счастливый переворот, случился благодаря встрече с Юрием Сорокиным, я правильно понимаю?
– Одним из первых людей, которых я встретил в этом американском центре, и был как раз Юра Сорокин. В то время он работал там ночным консультантом. Это был октябрь – ноябрь девяностого года, и Юра входил в число нескольких консультантов, которые прошли обучение у американцев по этой специальной программе «двенадцать шагов», они были обучены именно консультированию. То есть они работали, как это сейчас называется, «равными консультантами», когда в качестве консультантов приглашают не дипломированных специалистов с профильным высшим образованием, а людей, которые знакомы на своем опыте с этой проблемой. Их обучают специально навыкам консультирования,
Надо сказать, что центр с каждым днем, с каждым месяцем набирал силу. По мере выхода из него пациентов об этом центре становилось известно другим, будущим пациентам. Весть о новом центре, который так успешно лечит алкоголиков, сарафанное радио стало разносить не только по Москве, но и вообще по России. Юра Сорокин был среди первых сотрудников, которые там работали. Что я могу сказать о тех временах, каким я его помню? Что совершенно точно отличало его от других – это спокойствие. Он всегда был очень спокойным и очень доброжелательным. Вообще, любого пациента, прибывшего в этот центр, всегда поражало отношение персонала. Что вообще отличало сотрудников этого центра, совершенно новое для такого пациента, как я, который прошел огни и воды в обычных психиатрических наркологических больницах, – терпимое, очень доброжелательное отношение.
Первые слова, которые я услышал от нарколога этого центра Альбины Алексеевны Шумской: «Как здорово, что ты оказался здесь. Это как раз то самое место; как мы тебя здесь ждали!» Для меня, как для пациента, это было разительно! Потому что я привык, приходя к наркологу, видеть совершенно безучастное лицо эскулапа в белом халате, который смотрит на тебя как на некий очередной объект, при этом знает абсолютно точно, что все это бесполезно, сам ни на грош не верит в эффективность тех средств и методов, которые предлагает, что-то для проформы тебе выписывает, прощается с тобой, и весь вид его говорит: не видел тебя сто лет и еще бы сто лет не видеть, знаю, мол, все равно пойдешь и напьешься. А здесь было такое радушное, искреннее отношение сотрудников, что все мы, и я в том числе, были просто этим шокированы. Но, поскольку накануне я несколько дней находился в трезвости, мне казалось, что весь мир крутится только вокруг меня, что я самый умный, что я самый талантливый, что они все тут идиоты: что они мне могут предложить нового? Уж чего только я не испробовал на тот момент: и кодирование, и лечение, и так, и сяк. Ну ладно, думаю, давайте попробуем, что это за американская система, что вы тут можете предложить.
И, собственно говоря, ничего нового, этакого необычного, чего я ожидал увидеть или услышать, не происходило. Поражала только та атмосфера доброжелательности, безусловного приятия тебя как пациента, того, что ты алкоголик и что ты наконец-то оказался в таком месте, где тебе могут помочь. А тебе для этого нужно лишь три условия: честность с твоей стороны, это то, что американцы называют «опен майнд», открытость сознания, для того, чтобы оно впустило новую информацию, а также желание и непредубежденность.
– А если человек не может «открыть мозги»?
– Бывает. Есть люди обучаемые, а есть необучаемые… Для последних, видимо, существуют какие-то специальные разработки, другие… А есть люди, которые заведомо настроены против того, чтобы им давали что-то новое.
– Вообще отторжение?
– Отторжение любой новой информации. Что в данном случае имеется в виду? «Да знаю я вас, уж лечили меня-перелечили!» У человека в сознании сразу стоит некая стена, просто непробиваемая. И то, что врач мне пытается донести, натыкается на эту стену. А здесь мне сказали: «Убери эту стену, открой свои мозги, не надо ничего делать, усилий никаких не предпринимай, само все войдет и само все уляжется, только будь «опен майнд», будь непредубежденным, впусти в себя информацию».
– Получается,
– По сути дела, да. И поскольку я человек дисциплинированный, думаю: раз уж оказался здесь, ну что мне стоит попробовать! Я очень хорошо помню наше первое собрание – первое собрание в центре. По условиям лечения в таком стационаре предусмотрено каждодневное проведение вечерних терапевтических групп, для того чтобы еще в стационаре привить некую практику поведения при посещении групп анонимных алкоголиков. Чтобы они привыкли к тому, что проводятся эти собрания согласно некоему ритуалу. Собирается группа, есть ведущий, который говорит приветственные слова, зачитывается некая преамбула, после этого минута молчания (самонастройка). Затем предлагается какая-то тема к обсуждению, от часа до полутора эта тема обсуждается. То есть их приучают, их научают, я бы сказал, некоей новой практике проведения этих собраний, чтобы эта практика стала частью их жизни в новом выздоровлении.
Само посещение тоже ритуал. И поэтому обязательным условием для нахождения в стационаре в течение двадцати восьми дней, – это правило, которое соблюдается абсолютно во всех реабилитационных центрах, которые работают по этой программе, – это каждый вечер, часов в шесть-семь, после ужина, как правило, перед сном проходит терапевтическая группа. Тема может быть предложена абсолютно любая, это зависит от группы. Если группа из стационара, это может быть тема определенная, по плану, который согласуется с руководителем программы и так далее, в зависимости от того, какой контингент, какие пациенты новые пришли. А по воскресеньям открытая группа, на которую приходят бывшие пациенты и делятся своим опытом трезвой жизни после выхода из центра.
– Что значит тема? Какой-нибудь фильм, например, можно обсуждать?
– Нет. Обсуждается конечно же тема, которая так или иначе относится к выздоровлению, поэтому, скажем, события политики или постановление правительства об отмене льгот мы не обсуждаем. На группах в центре и на городских группах анонимных алкоголиков обсуждается только то, что касается непосредственно болезни и даже, я бы сказал, не болезни, а именно выздоровления. Потому что цель посещения этих групп – это выздоровление. Если алкоголик хочет выздоравливать, значит, ему нужно приобрести некий опыт. Если у меня пока, как у нового пациента, этого опыта нет, значит, мне этот опыт нужно услышать от кого-то другого, кто имеет такой опыт выздоровления. Например, я сейчас не пью, а впереди праздники. Как должен выздоравливающий алкоголик вести себя во время праздников, когда практически и родственники, и друзья, и вся страна гуляет и у нас эти загулы – традиция…
– Эта тема, уж извините, лежит на поверхности… А кроме нее, какие еще могут быть темы?
– Например, тема гнева. Что касается людей здоровых, не страдающих алкоголизмом, считается, что гнев – это нормальное чувство. «Я поругалась с мужем, поругалась с кассиршей, которая недодала мне сдачу, и гневаюсь», – это нормально. Но гнев для алкоголика – это отдельная история. Если вы, как здоровый человек, можете поругаться с кассиршей, накричать на нее, она вас обозвала, вы ее обозвали, вы выпустили пар и спокойно пошли дальше, то для алкоголика гнев – это один из толчков, который может привести к тому, что он пойдет и купит бутылку. «А, такая-сякая, на меня наорала, да я такой, да она такая». Что делать? Раз – бутылку выпил: вот, теперь жизнь опять замечательная.
Казалось бы, самая элементарная ситуация, которая в жизни человека нормального, не алкоголика, не представляет опасности, для алкоголика, который научается жить трезво, представляет тяжелую проблему. Например, страх. Страх – нормальное чувство для любого человека. Вы просыпаетесь и не знаете, что делать. Например, вас уволили с работы и вам отдавать завтра сто тысяч. Вы, как трезвый человек, звоните одному знакомому, другому, предпринимаете какие-то шаги. А алкоголик, пивший в течение долгих лет, утратил эти навыки, если они вообще у него были.