Алла в Стране ЧБ
Шрифт:
Человечки дружно покатились на траву, засмеялись, надрывая животы, как будто она сморозила какую-то глупость.
— Ты откуда свалилась? — воскликнул первый, успокоившись, и часто-часто моргая. Очевидно, это было его основной отличительной особенностью. — Ты что, не знаешь, что такое разделение труда? Каждый должен заниматься своим делом. И лучше всех знать свое дело. И не лезть в чужое. Вот я — лучше всех подсекаю рыбу и кидаю ее на берег! Я этому долго учился, чтобы получить диплом!
— А я!.. А я!.. — спешил доложить второй, сразу после этого скорчивший плаксивое лицо. — Лучше всех ловлю рыбу, когда она прыгает на берегу, и лучше всех снимаю ее с крючка! И у меня диплом первой степени!
— А я лучше всех определяю, какую рыбу, в какой котелок бросать! Я тоже имею диплом первой степени! — с не меньшей гордостью объявил третий и тут же сменил радостное выражение лица обратно на идиотскую мину: втянул в себя щеки и выпучил глаза.
— А я — самый лучший дипломированный копатель червей и надеватель их на крючок! — сказал четвертый и сердито выпятил нижнюю челюсть.
— А я самый лучший в Стране ЧБ делатель удочек! Если эта вдруг сломается или уплывет! — закончил пятый, который сидел без дела, и еще сильнее выпучил толстые губы, как будто их чем-то накачали, при этом умудрившись растянуть их в длинную улыбку.
Алла едва сдержала смех.
— Ну, а если хоть один из вас не сможет выполнять свою работу? Тогда вы останетесь вовсе без улова?
Человечки недовольно переглянулись. Моргающий человечек недовольно пробурчал:
— Ты ничего не понимаешь в разделении труда. Вот когда будет у тебя свое дело, вот тогда и дели его, а пока не лезь в чужое.
Алла хотела возразить, что у нее, в отличие от них, как раз есть настоящее дело, гораздо более важное. Но промолчала. А человечки предпочли вернуться к прерванному занятию и снова не обращать на нее внимание.
Когда они поймали еще одну рыбку, ей пришлось убедиться, что нулики строгим образом делят добычу. Пройдя все те же ступени их разделения труда до третьего человечка, эта рыбка вместо первого котелка отправилась во второй. Девочка обратила внимание, что рыбка отличается от тех, что плавали в соседнем котелке. Она была головастой, и у нее тоже просвечивали косточки, но белые. А у ранее пойманных толстотелых рыбок — черные.
Снова нанизан был червяк на крючок, и вновь попавшаяся рыбка с черными косточками отправилась в первый котелок. А следующая рыбка попалась с белыми косточками и присоединилась к своей товарке во втором котелке.
Алла заметила, что костра рядом нет. И ничего такого, из чего можно было бы развести огонь.
— Что вы собираетесь делать с рыбой?
— Как что делать? — воскликнули человечки. — Известно что. Рыбным чернобеловарам отнесем. Это уже будет их забота, варить рыбу.
— Чернобеловарам? — удивилась Алла. — А для чего?
— Как для чего?! Белила и чернила варить!
—
— Какая ты непонятливая, — сердито сказал человечек, корчивший идиотскую мину, на минуту перестав пучить глаза. — Та рыба, которая попузатей, она поблагороднее, у ней белая кость, из нее белила делают. А та, которая головастая, она попроще, у ней черная кость, из нее — чернила варят. Поняла? Знаешь, сколько я в академии учился, чтобы определять, какую рыбу в какой котелок бросать?
Чтобы не обидеть его, Алла не стала говорить о том, что она и без всякой академии видит, у какой рыбки какая кость, поскольку они все полупрозрачные.
— Я думала, что белая кость и черная кость11 только в переносном смысле говорится, — сказала она.
— Ну, да, в переносном, — согласился человечек. — Как только наловим, сколько нужно, так сразу и переносить будем.
Алла хмыкнула. Похоже, она имела дело с недалеким народцем.
— Да вот беда, — пожаловался «лучший делатель удочек», перестав выпячивать губы, — По черной кости мы план еще в прошлый раз выполнили. А по белой до сих пор нет. Прямо не знаем, как теперь быть. Как отчитываться будем.
— Перед кем?
— Перед Царицей, — шепотом произнес толстогубый «делатель удочек». — Это она решает, из чего белила и чернила добывать. Вот мы рыбу ловим. А другие, к примеру — ворон. Только у них дела не лучше — черных ворон полно, а белые вороны если попадаются, то очень редко.
— Ну, тогда ведь, если сложить вместе ваших рыб и их ворон, средний результат должен получиться примерно одинаковым, разве нет? — предположила Алла.
— Какая ты непонятливая. Тебе же уже сказали про разделение труда. Рыбу — рыбные чернобеловары варят. А ворон — воронные чернобеловары. Да и не только в этом дело. Главное — план. А его ни мы, рыболовы, ни они, вороноловы, по любому не выполняем. А Царице белил и чернил, ой, как много нужно!
— Для чего же?
— Этого мы не знаем. Велено добывать, мы и добываем. Чем больше, тем лучше.
Девочка снова посмотрела в котелки, и ей стало невероятно жалко рыбок, тыкающихся в стенки. Она представила, как их будут варить не для того, чтобы утолить голод, а на какие-то белила и чернила, которые, наверняка, можно добыть из чего-то другого. В этой-то черно-белой стране.
— Отпустите их, — попросила она. — И не ловите больше.
— А чем же мы тогда будем заниматься? У нас всеобщая занятость. Царица требует, — шепнул человечек, — чтобы все чем-нибудь занимались, а не болтались без дела. Потому что мы дельники, а не бездельники.