Аллегро с Дьяволом – II. Казань

Селивёрстов Юрий

Старшему лейтенанту Малахову сержант тоже не понравился с первого взгляда. Неопрятно одет, в пыли. И что, что с дороги? Мог и отряхнуться перед докладом командиру. Слегка вальяжная походка, ничего якобы не выражающий взгляд. Побыв на высоте всего несколько минут, он подходил к нему как будто он здесь хозяин, а не Малахов. Ага, на Наташку косит, впрочем, это не новость, на нее все заглядываются. А вот то, как Наташа на него посмотрела, вот это новость! Так она смотрела только на него – тогда еще курсанта Малахова, еще до аборта. А потом фонарики в глазах погасли. И хотя внешне все оставалась по прежнему, Наташа явно

несколько охладела к нему. Это, конечно, хорошо – чем быстрей они расстанутся, тем лучше. Но сколько это может продолжаться? В Афганистан ведь она за ним зачем-то поехала. А каждый день, прожитый в гражданском браке, – пятно на его репутации. Конечно, отец поможет, дотянет до полковника быстро насколько позволят приличия. А дальше? Дальше трудней, и вот тут конкуренты и завистники припомнят все что можно, и его гражданский брак в первую очередь. Больше у него, золотого медалиста школы, отличника по боевой и политической «хвостов» пока не было. А сержант, значит, Наташке понравился – хорошо если бы увел. А еще лучше застукать бы их на измене. Пара ударов по его нахальной морде сержанту явно не повредят. Наташку с позором домой, и совесть чиста. Ладно, мечтать не вредно, жизнь покажет что к чему.

И вот, казалось бы – то, что сержант понравился Наташе, как нельзя лучше устраивало Малахова, но боль ревности резанула сердце. Его, кажется, могут поменять, нашли получше. И эта обида только усилила неприязнь к еще совершенно незнакомому человеку.

Так за неполную минуту, между еще не успевшими обменяться даже словом лейтенантом и сержантом зародилась не то чтобы вражда, но неприязнь как минимум.

– Сержант Краснов… – начал было докладывать Аркадий, но лейтенант перебил его на высоких тонах.

– Вы откуда прибыли, сержант?! Отойдите и обратитесь по форме! Да, и приведите себя по возможности в надлежащий вид. Какой пример вы подаете личному составу, даже подворотничок несвежий!

Несколько секунд Аркадий молча смотрел в глаза Малахову. От этого взгляда на лейтенанта так повеяло смертью, что озноб прошел по спине. Пастух тем временем развернулся и отошел на несколько шагов, оправился, поправил панаму, которую носил почти на макушке. Уже почти все, кто был свободен, собрались понаблюдать за знакомством сержанта с Конюхом и с трудом сдерживались от смеха. Только сейчас Пастух обратил внимание на неестественно слишком уж чистые для Афгана подворотнички. Кто-то протянул Аркадию сапожную щетку. Обычно Аркадий ходил, как и большинство, в кроссовках или кедах, но после госпиталя был еще в сапогах.

Почистив сапоги и слегка отряхнув дорожную пыль, он направился на повторный доклад, чеканя шаг.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться! – более высоким, чем обычно, голосом и с ударением на слове «старший» обратился он к Малахову, отдав честь.

– Обращайтесь.

– Товарищ старший лейтенант, старший сержант Краснов прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы, – на этот раз голос был ниже обычного.

– Что у вас с голосом?

– Волнуюсь, товарищ старший лейтенант, – прохрипел Аркадий с невозмутимым лицом.

– Зря паясничаете, сержант. Служба в полевых условиях не подразумевает расхлябанности. Мой заместитель прапорщик Кустов введет вас в курс дела. Можете быть свободны.

– Есть! – ответил Пастух и, четко развернувшись, направился

к Кустову.

– Где вы это чудо откопали? – спросил он Лешего, но Перец как всегда встрял.

– Это Конюх, мы его не откапывали, его к нам прислали.

– Почему Конюх? Фамилия не лошадиная, да и морда вроде тоже.

– А это потому, что его дедушка – сын коня Буденного, а отец, между прочим, генерал, самый главный. О, как! – Перец многозначительно поднял палец.

– Так, не все сразу. Чьим, говоришь, сыном был его дед? – стараясь быть спокойным, переспросил Пастух – его явно начинал раздражать этот балабол.

– Пастух, слушай меня и голос Америки, больше некого не слушай! – горячо начал Перец. – Значит так, у Буденного был конь, точнее кобыла, и во время походов командарм, ввиду отсутствия женщин…

– Я серьезно спрашиваю, – прервал его разглагольствования Пастух.

– А Перец серьезно не может, – пояснил Кок.

– Иногда могу, – нашел необходимым вставить Перец. – Например, могу всерьез в торец дать.

– Так вот, лейтеха наш – генеральский сын, и отец служит, по слухам, в Генштабе. Дед, опять же по слухам, служил с Буденным. Поэтому и Конюх.

– Мажор, важный весь такой, я, говорит, Ленина в гробу видел! – вновь встрял Перец.

– Прямо так и говорит? – спросил осторожно Аркадий, поняв, что с Перцем нужно ухо держать востро.

– Ага, а ты, сержант, что… в Мавзолее не был, что ли? – ответил Перец с делано невинным выражением лица. Но, не выдержав, через секунду заржал. Заулыбались и остальные.

– Ладно! Хватит ржать. Пошли, Леший, прогуляемся, тебе велено меня в курс дела ввести.

Аркадий с Сергеем вышли за дувал и направились по периметру. Вокруг высоты шли окопы, их соединяли траншеи чуть больше полуметра глубиной.

– Что, этот Конюх постоянно вас с уставом мурыжит? – спросил все еще раздраженный Аркадий.

– Да нет, у него иногда по настроению бывает бзик на порядке, и на внешний вид внимание обращает, но службу не любит тащить, и нам не надоедает. Весь день в палатке у Мазуты в нарды режутся. Наташка целый день то кашеварит, то убирается, то стирает. Молодец девчонка – работящая. Этот весь день задницу не поднимает. Кстати, тебе она, я так понял, тоже понравилась?

– Не думал, что это так заметно.

– Может и незаметно. Только она всем здесь нравится, так как из бабьего племени одна-одинешенька тут. Да и вообще девчонка ничего. Интересно другое. Это то, что ты ей, кажется, понравился – и Конюх, похоже, это заметил. Вот он к тебе и прицепился. Так что имей в виду. Тут слухи разные ходят.

– Наблюдательный ты человек, Леший, – по-прежнему слегка раздраженно сказал Пастух.

– Я здесь четвертый год. Хочешь – не хочешь, станешь наблюдательным. И не дуйся, я не цепляю тебя, а предупреждаю.

– Ладно. А что за слухи?

– То, что они не расписаны – это не слух: у них фамилии разные. А слухи говорят – дело чуть до скандала не дошло, когда Наташка забеременела и ее мать их расписать хотела. Конюх уперся – зачем она ему, простая девчонка. У него где-нибудь ровня уже присмотрена, не им так родителями. Если бы разразился скандал, то он, если бы и не вылетел из училища, то карьерку подпортил бы. Но Конюх Наташку уломал, и она аборт сделала. И в Афган он ее притащил, поговаривают, чтобы вроде как избавиться.