Аллегро с Дьяволом – II. Казань
Шрифт:
– Рота, подъем! – заорал он чуть не в ухо и тут же на всякий случай отскочил – и правильно сделал.
Пастух схватил полукед и запустил в Перца. Тот, впрочем, без проблем увернулся.
– Убью урода когда-нибудь!! – пообещал Аркадий уже наверное в тысячный раз. – Кед принеси!
– Не гони волну, начальник, там на обед зовут. А кед… на, лови, – и Перец пнул обувку.
Сделав замысловатую петлю в воздухе, она аккуратно ударила Пастуха, как раз надевавшего другую, по макушке. Тот взревел:
– Я тебя точно сегодня грохну!
– Я нечаянно. А если у тебя кулаки чешутся, так там новые «духи» прибыли,
Уже ближе к ужину Пастух подозвал Перца.
– Давай приведи новичка, посмотрим, что там за каратист.
Перец вернулся с «духом», а за ними подтянулись любопытствующие.
– Кто такой? – спросил Пастух, разглядывая парня. Среднего роста, где-то метр семьдесят пять, с крепкими плечами.
– Рядовой Чуманов! – доложил тот немного скованно.
– Кличку дали?
Вновь прибывший, чуть смутившись, кивнул. Радостно оскалившись, Перец отрекомендовал:
– Чума!
– Годится. Действительно занимался карате?
– Ага! – с готовностью кивнул Чума.
– Сколько?
– Три года.
– Давай поработаем, посмотрим, что ты умеешь.
Пастух снял тельняшку и немного размялся. Чума последовал его примеру.
– Поехали.
Дрался Чума очевидно неплохо, но был скован. Пастух решил не спешить и дать парню возможность показать себя. Чума понемногу разошелся и даже перешел в наступление. Дав новичку показать все, на что тот был способен, Пастух тихонько приложился по носу новичка и тут же от души основанием ладони в лоб, послав Чуму целовать землю. «Тихонько» – потому, что нос не превратился в бесформенную лепешку, а отделался лишь легким кровотечением.
– Да, Пастух. Крепкий орешек попался? – спросил Перец и Аркадий понял: наблюдавшие за схваткой бойцы решили, что он так долго возился потому, что просто не мог свалить Чуму раньше.
«Ну-ну, думайте как вам угодно, мне доказывать ничего не надо уже, а к Чуме, глядишь, меньше цепляться будут».
– В общем ничего, – и подойдя к встающему парню, подал руку и добавил: – В обороне повнимательней. А так вполне прилично дерешься.
– Ты давай позанимайся малость и вали Пастуха, а то его тут все боятся. А он сам ни ножа, ни… хм… ничего не боится, короче, – близость Пастуха все-таки заставила изменить Перца концовку блатной присказки.
– Щемит всех, даже стрелок перестал хамить, как он появился, – хлопнув Чуму по плечу, закончил Перец.
– Типун тебе на язык, Перец, не дай Бог накаркаешь! Вот уж действительно язык без костей, – Пастух не очень верил приметам, но придерживался правила «не буди лихо, пока оно тихо».
И все-таки Перец «накаркал». Часа через два, когда Пастух сидел в палатке и просматривал старый, до дыр зачитанный, с половиной страниц «заграничный» эротический журнал, раздался звук далекого выстрела – и тут же вскрикнула испуганно Наташа. Босиком в два прыжка Пастух вылетел из палатки и первым подскочил к кухне, где прижав руки к груди стояла, не дыша, бледная Наташа.
Девушка посмотрела на него растерянно, как бы ища защиты, даже сделала неосторожное движение навстречу. Но тут подлетел, оттолкнув Аркадия, Конюх, и она осталась стоять на месте.
– Что с тобой? – спросил тот, беглым взглядом осматривая Наташу, стараясь определить,
Пастух уже видел, что Наташу не задело. На одном из столбов, поддерживающих брезент над кухней, было видно входное отверстие от пули. Судя по всему, пуля просвистела совсем рядом с головой Наташи. Вот и испугалась, дело понятное. Похоже, этот снайпер или, как говорит Леший, стрелок пристреливается потихоньку. Надо что-то делать, или не сегодня-завтра он начнет валить ребят уже насмерть.
– Товарищ старший лейтенант, это может быть только местный. Надо положить пару залпов рядом с кишлаком и предупредить, что если этот долбаный снайпер кого-нибудь заденет, то следующий раз будем бить уже по кишлаку.
Малахов опешил. Повернувшись, он посмотрел на Пастуха, будто впервые увидел.
– Ты что, сержант, свихнулся? Что за методы? Там в кишлаке мирные декхане, женщины и дети. Между прочим, население этого кишлака очень дружественно настроено по отношению к нашим войскам. Там есть даже ячейка НДПА. Это верные и надежные наши друзья. Ты понял меня, сержант?
– Ну да… конечно… друзья… я понял. Председателем у них является Гасан, если не ошибаюсь. Я видел его на базе. Он пытается уйти с войсками в Союз. Только его не берут с колоннами, в Кабул посылают, гражданство получать. А это шибко хлопотно, однако, да неизвестно еще дадут или нет. Он прекрасно понимает, что в Союзе он никому не нужен.
– Откройте глаза лейтенант, – повысил голос Пастух, – какие, к лешему, друзья?! – Аркадий резко кивнул в сторону бетонки. – Там по бетонке почти каждый день уходят колонны. Мы уходим из Афгана. Это значит, что мы их предали. Предали всех, кто нам поверил и сотрудничал с нами и с властью. Сколько они проживут после нашего ухода? Полгода, месяц, неделю? А у них есть жены и дети. И тот же Гасан хочет жить и сохранить жизнь своим детям. А это можно сделать только в обмен на наши жизни. Так что у нас нет больше друзей в этой стране, да и не было особо. Они понимают только силу, а то, что вы оставляете работу снайпера без внимания, – показатель слабости, и дальше будет хуже, потому что они будут наглеть, – завершил Пастух, пристально глядя в глаза Конюха.
Растерянность, вызванная страхом за Наташу, прошла, и Конюх несколько успокоился. Страх уступил место гневу, пробудившемуся от нахальства Пастуха, который поучал его – старшего лейтенанта – на глазах у всего взвода. Его, черт возьми, взвода!
– Сержант, занимайтесь своими непосредственными обязанностями. В ваших советах я не нуждаюсь. Снайпера рано или поздно Охотник выследит и уничтожит. Понятно? Все, можете идти. И приведите себя, в конце концов, в порядок. Какой пример вы подаете подчиненным? – Конюх отвернулся к Наташе.
– Охотник может и вычислит, да кабы слишком поздно для кого-то не оказалось. А я, в отличие от некоторых, свои обязанности выполняю сполна, и паек зря не ем, – закончил, уже отворачиваясь, Пастух.
Малахов сделал вид, что не услышал.
– Кок, займись ужином! – скомандовал он и, обняв Наташу за плечи, попытался увести ее палатку. Наташа, все еще бледная, неожиданно освободилась и поправив платок сказала:
– Со мной все в порядке, просто я немного испугалась. Я сама все доделаю, да и готово почти уже.