Алло, Милиция? 2
Шрифт:
— Что в этом может радовать?
— У них тоже сидят не слишком расторопные люди. Давно могли бы провернуть. Тем более, развесёлую фотосессию проще забацать в СССР. Скоро «Песняры» едут в Грузию. Там будут трезвые ровно до того момента, как спустятся с трапа самолёта.
— Предлагаешь взять «Песняров» на контроль нашему управлению? Не по профилю.
— Ещё как по профилю. Вы же не только шпионов должны ловить, но и заниматься профилактикой. Охраняя «Песняров», предотвращаете возможный канал вербовки артистов и использования
— За уши притянуто. Но я посоветуюсь.
— Думать много над чем придётся… Мне надо диплом и госы сдать до Грузии, решил с ними лететь. Если вы не возражаете.
— Не возражаю. Егор! — он устало потёр переносицу. — Моя проблема с тобой в том, что при всей полезности и эффективности ты не вписываешься в рамки правил негласной работы в СССР. Лупишь кувалдой там, где требуется скальпель или лучше вообще не спешить, а посоветоваться со старшими. Но отдавать тебя в подразделение спецопераций не хочу. Иногда твои мозги нужнее тут. Подведу черту. На сегодня — всё. Дополнительные указания получишь позже.
— Тогда до завтра.
— Соскучился по нашим уютным стенам?
— Ничуть. Но надо же принести отчёт и выручку. Всего доброго!
х х х
— Тебе идёт этот свитер. Моими стараниями начинаешь походить на элегантного мужчину, — сделала себе комплимент Элеонора.
Она, видимо, не переодевалась с работы, оставшись в строгих чёрных брюках и бежевой водолазке под горло с золотой цепочкой поверх трикотажной ткани. Цокала по квартире в туфлях, тапочки к таким брюкам смотрелись бы нелепо.
Естественно, кроме шоколадки из Киева Егор вывалил конфеты, коньяк и ещё кое-какие знаки внимания. Целомудренно едва прикоснулся кубами к её щеке и устроился на привычном месте за столом.
Она достала рюмки, вытащила из холодильника порезанные балычок, импортную ветчину, маслины, лимон. Потом, после секундной паузы, баночку чёрной икры, к ней — батон и сливочное масло.
— Егор! У меня для тебя есть один сюрприз. Он достоин, чтоб отметить. Но чуть позже. Я вижу, тебя что-то гложет. Выкладывай.
— Даже не знаю, что сказать. За эту поездку много чего произошло. Кое-какие узлы развязались. Один странный человек пытался выбросить меня из окна третьего этажа. А дом старый, примерно как четвёртый этаж этого дома.
— Страсти какие! А ты?
— Погиб бы как истинный комсомолец, растекаясь мозгами по площади имени вождя мирового пролетариата. Но мне удалось объяснить нападавшему, что тот не прав. Осознаёт ошибку в реанимации. Не исключено, что выживет.
— Тебя не арестовали?
— Нашу маленькую размолвку велено считать недоразумением и несчастным случаем. Несчастным для него. Пока ехали в Минск, одолевали всякие мысли… Хорошо, я выкрутился в этот раз, спина сухая. Ну а не получилось бы? Кто бы пожалел, что меня прикончили? Или носил передачи в СИЗО. Знаешь, даже
— Варианты есть. Всё же я на виду, подкатывают. Но, если это имеет значение, глубже угощения в ресторане у меня личная жизнь не зашла, ни с кем не встречаюсь. Продолжай!
— Я же сказал: не знаю как объяснить! Закипело желание тебя увидеть, услышать, не считать деньги и вообще не касаться никаких дел…
— Ой, как романтично! Но без дел и без денег не получится, я сейчас.
Каблучки простучали в комнату и обратно. На тарелку, ещё не принявшую на себя ветчину и икорку, опустилась открытка. Дешёвая, всего копейки за три. Дорого стоило её содержание. Торг выделил Элеоноре ВАЗ-2105.
— Через несколько месяцев переоформлю её на тебя. Заслужил!
Прямо из положения сидя он обхватил девушку и выпрямился, поднимая в воздух. Нос утонул в трикотаже гольфа, несущего тонкий лёгкий запах дорогих духов.
— Опусти! Уронишь!
Он отпустил, но очень медленно. Элеонора соскользнула вниз вплотную к его телу.
— Спасибо! А я к тебе заявился с какой-то шоколадкой…
— Главное — заявился. Эй! Мужчина! Ты меня и раньше обнимал, но друзей так не тискают, — через миг добавила: — А вот убирать руки никто не позволял.
Она первая поймала его губы своими. Прижалась бёдрами. Охватила пальцами затылок. Подставила шею под поцелуи. Потом прошептала:
— Если не будешь настойчив, порву открытку в клочки.
Он сделал всё, от него зависящее, чтоб открытка оставалась в целостности.
Путь от кухни с нетронутыми деликатесами до дивана был отмечен валяющимися частями верхней мужской и женской одежды, палас у самого ложа — бельём.
Соитие получилось бурным, энергичным и чересчур быстрым. Элеонора даже не пробовала изображать, что испытала полёт в волшебную страну.
— Познакомились? Для первого раза нормально. Но если повторить, а ты захочешь повторить, я уверена, делаем всё по-моему. Ты идёшь в душ прямо перед эпизодом, не рекомендуемым детям до шестнадцати, я стелю постель. Не торопишься, будь терпелив. И всё получится. А сейчас пошли обмывать открытку. Чур, первая в ванную.
Она подхватила бельё и туфли. Через минуту зашумела вода. Ненадолго. Ещё минут через семь-восемь ванная освободилась. Элеонора вышла в халате, поправляя рассыпающиеся по плечам волосы. Смотреть на неё было очень приятно. И, откровенно говоря, не только смотреть.