Аллоген. Пенталогия
Шрифт:
Суть сторожевых вышек была в том, что они были первым рубежом защиты на подступах к нагорью. Город был расположен в полукольце горного массива, где были установлены по периметру импульсные противовоздушные пушки и крупнокалиберные пулеметы старого образца из арсенала бункера. Сторожевых постов там было не много, так как нападения со стороны гор не опасались — акремонцы никогда не пытались взобраться на горы. Именно благодаря этому во время их массированной атаки, когда погибла мать Юры, защитники города смогли сгруппироваться возле резервного выхода из бункера на высоте пятисот метров и обрушить шквал автоматного огня на их головы, когда те находились на равнине у основных ворот бункера. Начав заниматься медициной, Юра после неоднократных
Но если со стороны склонов гор они атаковать не могли, то иногда делали это успешно со стороны лесного массива. При разработке дополнительных мер безопасности равнину на два километра очистили от растительности полностью. На их месте разбили плантации с овощами и зерновыми культурами. За ними шла сплошная лесополоса шириной в километр, которая служила естественной защитой против выветривания почвы, а также безопасным полигоном для сбора ягод и грибов. Со временем там оборудовали загоны для глухарей и рябчиков, мясо которых прекрасно заменяло жителям города курятину. Уже за этой лесополосой сразу располагались сторожевые вышки на расстоянии километра друг от друга в местах прямой видимости. Всего вышек было одиннадцать. От них на протяжении километра вглубь тайги растительность была также вырублена, что бы не мешать обзору с вышек. С высоты пятнадцати метров на километровом расстоянии все прекрасно просматривалось как днем, так и ночью. Если днем использовали обычные бинокли, то ночью пользовались приборами ночного видения из тех же складов бункера, которые хоть и давали нечеткую картинку, но все-таки отдельные детали рассмотреть было можно.
Армейских тактических радиостанций в запасниках бункера оказалось немного, к тому же аккумуляторные батареи почти не держали заряд, поэтому связь между сторожевыми вышками поддерживали при помощи световых сигналов в определенные промежутки времени, используя сигнальные фонари из технического комплекта танков, которые были предусмотрены для каждого члена экипажа. Элементы питания в них менять было не надо, а лишь раз в три месяца их помещали в специальные крепления под сиденьями в салоне танка и запускали двигатель. В течение пяти минут фонари полностью восстанавливали свой ресурс и их использовали дальше по назначению.
Если в установленное время сигнал с какой-либо вышки не подавался, значит, произошло нападение и пост уничтожен. Тогда подавался сигнал тревоги в городе и к вышке выдвигался вооруженный с ног до головы отряд из лучших бойцов города. К тому же сразу активировали танки, вкопанные на подступах непосредственно уже к городу, в которых тоже дежурили специально обученные разведчики.
Если же с вышки наблюдали, что к ним приближаются или уже прошли в сторону города отряды акремонцев, то подавалась сигнальная ракета и опять объявлялась тревога.
Таким образом сторожевые вышки были первым рубежом. За ними шла лесополоса питомника, в которой тоже посменно дежурили от десяти до пятнадцати отрядов по пять человек в каждом, задачей, которых было принять первыми бой и сдержать нападающих до прибытия специального отряда, а затем уже были танки, которые открывали бы огонь в случае приближения неприятеля непосредственно к городу.
— Альбо, это ты? — спросил из кустов голос.
— Да, дружище Салават, это я — ответил Альбо.
— Все смена, — сказал Салават, пятидесятилетний бородатый крепыш, и вышел из кустов.
Откинулся металлический люк и из башни вышли двое шестнадцатилетних парней по имени Виктор и Николас из недавнего пополнения.
— Как тут? — спросил Альбо.
— Тишина. И не слышно никого было и не видно. Нормально отстояли. Принимай смену. Фонарь работает исправно, еды вам никакой не оставили. Все мы пошли. Удачи. Кто тебя меняет утром? —
— Карлос и у него в группе будет какая-то девчонка из пополнения.
— Везет ему, — вздохнул Салават и двинулся с Виктором и Николасом в кусты в направлении города, однако через секунду вернулся и шепотом на ухо Альбо сказал: — Ты пожалуйста проконтролирую того парнишу, — показал глазами на Диму Альбо: — а то две недели назад я его менял, он тогда был с Генрихом на седьмой вышке, так этот деятель вместо того, что бы сходить ночью в отхожее место в кусты, прямо возле вышки все позагаживал. На всю смену хватило о нем воспоминаний — нюхали и матерились.
Альбо тихо засмеялся и ответил:
— Хорошими бойцами не рождаются — ими становятся. Ничего придет время пообстреляется и будет лучшим.
— Ну, ну, — скептически хмыкнул Салават и ушел в кусты.
Первым в люк башни забрался Дима и, поднявшись на верхнюю площадку, схватил прибор ночного видения. За ним уже зашел Юра, а последним, закрыв из нутрии на засов дверь поднялся на верх Альбо.
— Без пятнадцати девять, — посмотрев на свои наручные часы, констатировал он: — так что еще двенадцать часов впереди. Ох…Что-то у меня плохое предчувствие. Смотрите в оба.
— Да ладно. Нормально все будет, — сказал Дима, с завистью глядя на наручные часы Альбо.
Часы были механические и изготовлены были в то время, когда создавался бункер. Юра искренне не понимал, зачем было необходимо воевать людям между собой, однако был рад, что в итоге эти приготовления к войне оказались полезными для их города. Помимо огромного запаса вооружения, обмундирования, продуктов питания и генераторов на складах нашли несколько десятков этих часов и значков. Было решено, что часы будут только у членов совета города и лучших воинов, которым давали их за боевые заслуги. Поначалу значки тоже вручали за смелость, но они никем не ценились и со временем их перестали использовать в качестве награды. А вот часы, самозаводящиеся несколько взмахами руки, на которой они находились, были мечтой любого новобранца. Единственной возможностью для них ими воспользоваться было заступление в дозор на вышку. Тогда часы выдавались одному из группы для контроля за своевременной подачей светового сигнала на соседние посты.
Время, как это обычно бывает в дозоре, тягуче медленно начало свой отсчет. В прибор ночного видения смотрели по очереди по полчаса каждый. Пока один смотрел в прибор, остальные наблюдатели должны были использовать только свое зрение и слух. Дождь наконец-то утихомирился, и звенящая тишина опустилась на разделительную полосу между вышками и лесом, где начиналась нейтральная полоса между территориями людей и акремонцев. Тишину лишь изредка нарушали рыки каких-то ночных животных, доносившиеся, где то из густых зарослей непроглядной чащи.
Альбо уже два раза сигнализировал фонарем условленным кодом — три коротких, один длинный в установленное время и один раз выходил из башни, что бы пройтись по кустам, прилегавших к вышке со стороны питомника. Дима пытался что-то рассказывать о том, что какой он отличный стрелок, но Альбо грубо оборвал все его начинания. Небо было затянуто густой черной пеленой, и рассмотреть что-либо, даже в прибор ночного видения, было проблематично.
Отсмотрев в прибор первые полчаса и, передав его Альбо, Юрка поначалу рассматривал окрестности, потом по силуэтам, которые были видны при сигнализировании между вышками, пытался определить, кто из его одногодок стоит там, на посту, а затем начал разглядывать засечки, оставленные серпами акремонцев, которые в скоротечных боях пытались серпами разрушить укрепления. Их попытки заканчивались всегда неудачно. Для того что бы серп нанес какой-то серьезный урон необходимо было подойти минимум на двадцать метров, а это удавалось им очень редко. Импульсы серпа, посланные с большого расстояния, просто рассеивались и в лучшем случае оставляли небольшие засечки на каменных стенах вышек.