Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Они сражались за Родину»
Шрифт:
– Неужели это стоило того, чтобы убить царскую семью?
– Иван Леонтьевич, звание Николай Кровавый он заработал не от большевиков. Уже при коронации его вступление на трон обагрилось кровью на Ходынке. Уже тогда поэт Константин Бальмонт написал замечательное стихотворение. Найди и прочитай.
– Читал.
– Молодец. Кроме того, по стране практиковались порки, погромы и расстрелы. Он сам при этом лично никого не ударил, не повесил и не расстрелял. Стрелял только по воронам. Но, извини,
– Сто тысяч.
– Правильно. Совершенно верно. Сто тысяч. Сто тысяч растраты, или нецелевого расходования финансовых средств. А царь угрохал тридцать четыре миллиарда. Золотом. Сколько вышек он схлопотал?
– В пересчёте на золото – тридцать четыре тысячи.
– Совершенно верно. Тридцать четыре ведра одних только пуль. Без гильз. А вот теперь… А вот теперь… Я скажу тебе… Открою тебе государственную тайну… Открою… Так и быть… Открою…Но учти. Поклянись, что сохранишь её… Пятьдесят… Нет, многовато… Сорок пять… Нет, тоже много… Тридцать… Тридцать пять лет. Да, хотя бы тридцать пять лет. Клянёшься?
– Клянусь.
– Так вот. Слушай меня, дорогой. И запоминай. Никакого расстрела не было.
– Как это не было, если три человека клянутся, что стреляли именно они. И сам юровский, и его подручные.
– Во-о-от, вот, вот. Три человека. Три! А когда каждый из трех человек клянется, что стрелял именно он, и только он, значит… Что значит?
– Неужели никто?
– Да! Да! Правильно! Верно! Никто!
– А кто ж тогда стрелял?
– Да в том-то и дело, что вообще никто.
В этот момент в кабинет вошла хозяйка. Она остановилась, молча поглядывая то на одного, то на другого.
– Ничего не понимаю. Но кто-то же стрелял? – спросил Иван.
– Вот непонятливый.
– Извините, товарищи командиры, я прерву вашу беседу, – вмешалась наконец Елизавета Абрамовна. – Приехала медсестра. Уколы, процедуры…
– Хорошо, мы завтра продолжим, – сказал Лев Захарович. – Приходи завтра. Часиков в одиннадцать.
Иван простился и ушёл.
4
Спустившись в метро, он опять занялся конспектированием прошедшей беседы. Вышел на Комсомольской площади. Подошёл к будочке «Горсправки».
– Девушка, как мне попасть в Ступино?
– Я вам напишу. Вот, пожалуйста. С вас три рубля.
Иван отправился на Павелецкий вокзал. Там купил билет на пригородный поезд, идущий в Ступино. В Михнево в вагон вошёл калека на деревянной культе. Заиграл на гармошке и двинулся по проходу. Иван бросил ему в шапку мелочь. Спросил:
– Где ногу потерял?
– Под Ржевом.
– А в каком госпитале?
– В двухсот семьдесят седьмом.
– Ну так мы с тобой почти однополчане. А помнишь медсестру Катеньку?
– А чего ж не помнить? Конечно, помню. Она тогда замуж вышла за раненного лейтенанта. Но он недавно помер. Она осталась одна с дочуркой. В Ступино живёт. Можешь навестить. Адрес дать?
– Я помню.
– Ну тогда бывай.
Они простились. Около полуночи Иван постучал в окно. Хозяйка открыла дверь.
– Здравствуй, Катя. Хотел увидеть твоего Толю.
– Помер летом. Болел после ранения.
В окно постучали. Хозяйка пошла в сени и открыла дверь. Было слышно разговор. Наконец они вошли оба.
– Здорово, Ваня. Узнаёшь?
– О-о-о! Василий. Узнаю. Приветствую. А я вот хотел Толю увидеть, да опоздал. Давай помянем.
– Некогда, Ваня. У меня дело. Мне нужен человек. Постоять на васаре.
– Ты хочешь подломить магазин?
– Угадал.
– Вася. Я не тот человек. Если мы попадёмся, то у меня сорвётся командировка. Очень важное дело.
– Не дрейфь. Дело верное. Катюша, уговори его. Ты у меня в долгу.
– Ваня, сходи с ним. Постоишь. Дело пустяковое.
– Мне утром надо быть в Москве.
– Да будешь, будешь. Не тащить же мне Катю. У неё дочка.
– Ладно. Идём.
Они прошли по заснеженным улицам. Остановились возле сельского магазина. Подельники Василия сорвали замок и проникли внутрь. В это время появился милицейский наряд. Взломщиков взяли. Иван тоже угодил в участок. Ночь провёл в камере. Утром его вызвали на допрос.
– Как ты оказался в шайке? – задал вопрос следователь.
– Я случайно проходил мимо, ищу своего однополчанина.
– С Сахалина приехал? По какому делу?
– Мне надо быть утром в главке. Решаю строительный вопрос в нашем депо.
– Где остановился?
– Да нигде. Хотел остановиться у знакомого. Вместе лежали в одном госпитале. Да вот угодил.
– Когда приехал сюда?
– Да с последним пригородным.
– Покажи билет.
– Ой, билет, билет… Не дай бог, выбросил… Билет… А, вот. Вроде бы он.
– Кого-нибудь знаешь из этих людей?
– Никого.
– В поезде кто-нибудь видел тебя?
– Да, один хромой, на деревянной культе. Он подсел в Михнево. А вышел перед Ступино.
– Ладно. Иди. Повезло тебе.
К вечеру он добрался до Москвы. Заночевал на вокзале, в зале ожидания.
Утром позвонил на Грановского. Трубку поднял хозяин.
– Ты куда пропал, Иван?
– Извините, Лев Захарович. Вчера пришлось решать квартирный вопрос.
– Удалось?
– Почти.