Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Они сражались за Родину»
Шрифт:
– Может, меня научишь писать это самое основание? В долгу не останусь.
– Извини, Фёдор, у меня работы много. Проект секретный. Депо военное. Мне завтра надо быть в главке. Кровь из носу я должен под проект выколотить деньги. Мне на работе сказали без денег не возвращаться. И упаси бог туда с запахом заявиться. Это стопроцентный провал. Там такие фифочки сидят – на хромой козе не подъедешь. А вот по завершении командировки, в последний день, когда всё будет решено, помогу. И расскажу, а может, даже и покажу.
– Ну покажи хоть чертёж.
– Чертёж ушёл туда давным-давно. Он уже прошёл экспертизу. Сейчас проверяют смету. Смотрят, где можно подрубить, подсократить да поменьше дать. В стране разруха, каждая копейка торчит по стойке смирно.
Но сосед не унимался и, похоже, не собирался оставлять Ивана без внимания. Причём явно стремился набиться в друзья. Бубнил под руку, не давал сосредоточиться. Тогда Иван поднялся и ушёл в комнату отдыха, где сидели несколько человек и слушали радиолу «Рекорд». Но вскоре туда
Рано утром встал, привёл себя в порядок. Оделся.
Сосед проснулся.
– Уходишь? – спросил он Ивана.
– Да. До вечера.
– Давай. Будь здоров.
Иван вытащил из-под кровати чемоданчик и покинул номер. На кассе попросил, чтобы ему сделали перерасчёт за непрожитые дни. Получил обратно деньги и ушёл к метро. Добрался до кольцевой. Сел в последний вагон, на самое крайнее сиденье, и принялся править написанное. Два часа ездил против часовой стрелки. Затем направился по адресу. По пути зашёл в столовую. Скромно и дёшево перекусил. Позвонил из ближайшей будки. После чего уверенно вошёл в подъезд роскошного по сахалинским меркам дома.
3
– Здравствуйте, Лев Захарович. Я вчера и сегодня обдумывал ваши слова и сегодня спешу вас заверить, что не намерен задавать вопросы, содержащие гостайну. Ну вот, к примеру: в народе есть устойчивое мнение, что благодаря лично вашему упорству по насильственному внедрению идеи колхозного землепользования в тридцатые годы в стране разразился жуткий голод.
– Не следует из меня делать гидру трёхголовую. В те годы я после окончания института красных профессоров был всего лишь главным редактором газеты «Правда». И вряд ли из-за этого обстоятельства или лично из-за меня земля решила не рожать хлеб. В газете рука об руку со мной работали талантливейшие журналисты Ильф и Петров, Кольцов, да и многие другие уже известные тогда и ставшие потом выдающимися советскими писателями. Отдельные крестьяне-единоличники не могли поднять производство пшеницы до промышленного уровня, чтобы дать стране нужное количество зерна. Германская война, а следом и Гражданская война резко сократили в стране общее поголовье лошадей. Не надо забывать, что во многие семьи с войны вернулись инвалиды. А иные и вовсе потеряли кормильцев. Страна реально была разорена. Поэтому встал вопрос о закупке сельскохозяйственной техники – тех самых ста тысяч тракторов, о которых мечтал Владимир Ильич Ленин. И было бы смешно пустить трактора на возделывание отдельных наделов. Это всё равно что паровоз пустить вместо трамвая. Машина предназначена для работы на пахотных площадях, а не на приусадебных огородах. Нужно было прокормить не отдельных личностей, а всю страну. Понимаешь? Всю страну. Ведь непонимание отдельных крестьян, тех самых так называемых кулаков, доходило до того, что они избивали и убивали трактористов, тупо портили машины, курочили те самые трактора, предназначенные для общего пользования. Люди не понимали реального положения вещей. Необходимо было переломить вот это первобытное мышление. Да, приходилось наказывать. Да, сажали в лагеря. На первый взгляд это звучит не добро, но что делать. Безнаказанно это нельзя было оставлять. В лагерях приучали к коллективному труду. Приучали. Воспитывали. Меняли мышление. Жёстко. Порой жестоко. Ломка была тяжёлой. Нижняя часть общества была совершенно необразованна. Мышление – костное, если не сказать первобытное.
– В некоторых довольно широких интеллектуальных, общественных и политических кругах есть устойчивое мнение, что большевики совершили революцию в стране, где не было революционной ситуации.
– В девятьсот четвёртом году случилась Русско-японская война, Порт-Артур, Цусима, Чемульпо. Мне тогда было пятнадцать лет. Но я пытался напроситься на войну. Меня не взяли. Посмеялись и выпроводили домой. А через десять лет на германском фронте я встретил дальнего родственника. Вот он как раз попал тогда в Порт-Артур. И в составе всей российской императорской группировки угодил в плен. И вот там с ним произошла забавная история. Рядовые и офицеры сидели в отдельных камерах. Однажды японская охрана сделала выговор русским офицерам за то, что они замусорили камеру. Те вызывающе ответили, что они офицеры и даже не подумают наводить порядок. Тогда японцы привели им в камеру моего родственника, чтобы он навёл им порядок. А он сказал: «Сами насвинячили, сами и убирайте». Это была неслыханная дерзость. Наш русский офицер подскочил и ударил моего родственника. Японцы отправили солдата в карцер. Предварительно добавили ему пару тумаков. Когда вернулись на родину, его отправили в ссылку. А вот теперь скажи мне: была в России революционная ситуация? А теперь загляни в школьный учебник истории, обрати внимание на смену общественно-политических и экономических формаций в ряде европейских стран. Ты увидишь закономерность, которая могла привести любую страну Европы к революции, но привела к ней именно Россию. Почему? Да потому, что более
– Ну я могу согласиться с тем, что цари, аристократы, промышленники со всем правящим классом довели Россию до революции. Но зачем большевики развязали Гражданскую войну?
– Такие мнения бытуют в кругах, очень далёких от России. Генерал Корнилов поднял мятеж с целью свержения Временного правительства. Керенский пресёк бунт, посадил всех генералов под арест. Ленин их освободил. Так они рванули на Дон, создали свою профессиональную армию и повели войну не против немцев и румын, а против своего народа. Ошиблись с направлением? Потеряли ориентацию во времени и пространстве? Растеряли профессионализм? Не правда ли странно?
– А зачем насильно вербовали в Красную армию военспецов?
– Ох, Иван, Иван, по тебе томится Магадан. Кстати, ты где родился?
– Родился на Урале. Вообще-то наш род – московский. Буровы были стрельцами. Но при всех царях получали назначение. Так мой прапрадед оказался там, на Урале. А вы москвич?
– Я тоже провинциал. Родился в Одессе. Учился. Работал конторщиком. Некоторое время учительствовал в домах. В одиннадцатом призвали на действительную. Служил в артиллерии. В семнадцатом на фронте примкнул к революции. В Гражданскую вышел в комиссары. И многому был свидетелем. И мне легко ответить на твой вопрос, так как до выхода на пенсию я являлся самым главным хранителем партийных секретов. Половина общества на тот момент считала монархию пережитком, поэтому половина высших чинов царской армии добровольно вступили в Красную армию. Большинство из них были потомственными дворянами. Парадокс произошёл только с Деникиным. Он из крестьян. Из крепостных. Смешно, не правда ли? И что самое интересное, почитайте его мемуары, они в свободном доступе. Так вот, ни Деникин, ни Врангель, ни Колчак не воевали под знаменем монархии и Николая. От него, от Николая Романова, даже священники отвернулись потому, что он никогда не постился даже в самый великий пост. И не потрудился хотя бы возродить патриаршество. Человек с ленивой душой.
– Ну, бог с ним, с Николаем. Но почему монархию вы считаете пережитком?
– Да потому что уже в 1905 году монархия как неэффективный метод правления изжила себя. Вот возьмите Северные американские штаты, Канаду, Францию, Германию, Португалию, Латинскую Америку. И многие другие, ставшие на иной путь развития. Эти государства не монархические, но развиваются динамично. Если бы наши монархи были действительно высокими интеллектуалами, радеющими о процветании страны, то вопрос об их нахождении у власти не поднимался бы. Но царя свергли его же приближённые – генералы Рузский, Алексеев и Брусилов. Потому что Николай – этот русский полковник в подарочном звании английского фельдмаршала – абсолютно бездарным был стратегом. Как только он отстранил от командования такого же полоумного дядьку Николая Николаевича, его генералы перестали разрабатывать планы наступательных операций, а сосредоточились на выполнении монарших предначертаний. Тебе в четырнадцатом сколько было?
– Четыре.
– А мне двадцать пять. И служил я в артиллерии.
– Это серьёзно.
– Да, заканчивал обучение в специальной школе корабельных артиллеристов. Сначала мне присвоили бомбардира, а потом фейерверкера. По-сухопутному – младший унтер-офицер. По-нынешнему – сначала ефрейтор, потом уже младший сержант. А с началом германской войны – на самом фронте. Там я насмотрелся на господ офицеров. Правда, те, которые на передовой, гибли наравне с солдатами. Снаряд он же не разбирает погоны. Упал, взорвался. Крошило всех. Даже поручики и штабс-капитаны попадали под осколки. Много нашего брата полегло и офицеров тоже. А по мере продолжения войны к нам прибывали вольнопёры уже из городских ребят. Некоторые из студентов. Они сначала были вольноопределяющимися, потом становились прапорами и росли дальше. В условиях войны военные училища не успевали готовить офицеров, так они росли уже в боях. Правда, была налажена ускоренная подготовка. С этими было больше понимания, не то что с теми. У вольнопёров было гонору значительно меньше. Правда, в Гражданскую многие из них тоже попадали к белым.
– Видели царя?
– Довелось. Правда, не так, как тебя. Подальше. Он ближе двадцати вёрст не приближался к линии фронта. Однажды перешагнул эту линию. Так за этот подвиг генералы по-холопски поспешили преподнести ему Георгия первой степени. Но дело не в этом. Мы отклонились от главной темы. Сам царь Николай, вместо того чтобы заниматься интенсивным развитием страны, увлёкся развитием экстенсивным, то есть её расширением. В итоге влип в войну с Японией. Проиграл. С треском. Потерял флот. Затем точно также влип в войну с Германией. Первый год войны обошёлся России в пять миллиардов рублей золотом. Второй год стоил уже одиннадцать миллиардов. А третий, предреволюционный год уже стоил ему восемнадцать миллиардов. То есть в перестрелку со своим родственником Вилли он угрохал почти два внешних долга. Или шестьдесят процентов государственной казны. Развинтилась и расхлябалась вся централизованная система продовольственного, боевого, вещевого и денежного снабжения. В зоне военных действий оказалась самая плодородная территория. В могилы полегла огромная масса россиян. Такая же часть превратилась в калек. Ещё год-полтора бездарного разорительного ведения войны, и России пришёл бы конец. То есть то, чего и хотела добиться Антанта. И это всё вы называете эффективным управлением?