Когда случайность, приходя, тебя собою задевает,Не знаешь ты, да и она еще, наверное, не знает,Что будет, что произойдет с тобой от этого касанья,Но счастлив ты, а не она, от этого ещё незнанья.То ль ангел поцелует в лоб, то ль масло выльется на рельсы…То ли подгонит к сорока твою температуру Цельсий…А может, светофоров ряд тебе поставит свет зеленыйИль голова твоя слетит от тяжести твоей короны.Невероятное вчера сегодня станет вероятным,Всех иероглифов язык вдруг станет близким и понятным,Твоя безумная любовь тебе взаимностью ответит…Или придет к тебе покров на самой середине лета.Иль вдруг проступят на стене все письмена знамений чудных!Иль попадешь из чистоты ты в тенета стыда и блуда.Поверишь в нового себя, приобретешь стальную волю!Или останешься стернёй, томясь по убранному полю.Случайность, сбившая с пути желанную закономерность…На искажения ее не налагается трехмерность.Мутация вселенских струн и свет, из темноты блеснувший,Как ультразвук, слепит глаза и обесценивает уши.Она
всегда, она везде – наивна и закономерна.Она не думает о нас и не играет нам на нервах.Она обычна, как и мы. Она не мщенье, не награда.Приходит из кромешной тьмы в урочный час, туда, где надо.
Не нужно врать, когда не врется…
Не нужно врать, когда не врется,И тешить дьявольскую спесь.А на вопрос «Что остаётся?»Я отвечаю: «Даждь нам днесь».Зачем разглаживать морщиныИ на лице, и на душе?Старайся выглядеть мужчиной,Хоть не мужчина ты уже.Пускай смешной, пускай нелепыйВ приблудной старости твоей —Жизнь человека проще репыУ подданных и королей.Существованья вздох глубокий,Несимметричности в телах,Почти проставленные срокиУхода из болячек в прахИ глаз усталых отстраненность,Внутри продуманная речьВ нас выдают бесцеремонностьНадежды, жаждущей прилечь.Любое пониманье лживоВ своей смиренности тупой.Существованья без мотиваНе принимает и слепой.Не врать бодрячеством прилежным,Не строить замков на песке…Быть злым, но оставаться нежным,Не биться, как ведьмак, в тоске.Не нужно говорить всей правды.Вся правда – это та же ложь.Как мысль, что нам уже не рады,А все, что было, – медный грош.Есть нечто выше нервных истин,Воспринимаемых на вкус, —Нетленная свобода мыслиИ пониманья горький груз.И обрамленный белым снегомБлеск лысины над взгорком лба…Есть приуставшая от бегаНеугомонная судьба.
О, где вы, карандашные стихи?…
О, где вы, карандашные стихи?..Где вы, стихи, написанные ручкой?Где почерков штрихи и закорючкиИ подписей лихие завитки?А я печатаю недрогнувшей рукойСлова живые мертвою строкой…О век изделий типа гайка-болт!Где волшебство любовного обряда,Когда экстаз прикосновенья взглядомЗашкаливал за двести двадцать вольт,Когда ещё блюли девичью честьИ лишь на доски крыш стелили жесть?Куда ушло безумье правотыИ слов горячечных восторг и укоризна?О, где вы, христианские подлизы,Султанов надувные животы?Бездонный обывательский ресурсИ правильный до слез партийный курс…Интимное свидание с собойНа черно-белых пнях клавиатуры…Да, я художник поэтической структуры,Не втянутый в культурный мордобой.Казенных клавиш шрифт в себе хранитАлмазную слезу моих обид.И я пою о скорби безголосыхБетонной арфой виртуальных струн,Я правду говорю, как истый лгун,Стихами отвечая на вопросыО странных людях, заменивших нас,О музыке металла и пластмасс.Я снова в вечность строчками плюю.Картина маслом – даже рама в стразах…Сознанье мне нашептывает: «Лазарь,По воскрешении не быть тебе в раю»…А мое эго нагло говорит:«Нет, братец, ты не Лазарь, ты Давид».Я остаюсь последним на земле.От пяток до волос биологичен,Пятно упадка на ее величье.Готовый обезличиться во мгле…И набираю звук финального аккордаУшедшей музыки бумажных клавикордов…
О, женщина, которой сорок пять!..
О, женщина, которой сорок пять!..Уже не бриллиант, еще не страза,Пока поэма, но отчасти парафраза,Еще свежа, но начинает увядать.На венах рук читается судьба.На мрамор щек стекает глаз пучина…Глядит поверх голов, ступает чинно,Еще молитва, но уже мольба.Одежда безупречно совершенна.Священен запах дорогих духов.Она мудра, как кладбище грехов,Загадочна, как храмовые стены.Невозмутим и равнодушен взгляд.Ей неудобно задавать вопросы.Холодная, как снежные заносы,Мужчин-солдатиков выстраивает в ряд.Ее слова изысканно просты —Не разберешь, тигрица иль весталка.Мечты в бинтах, как тело на каталке.Кровоточат на фоне чистоты.Она своим небудущим больна,Себе самой себя не доверяя.Она в своем аду не жаждет рая,На берег не взбежавшая волна.Такую не захочешь пригласитьВ начисто стертом истинном обличье.Ей сорок пять. И, как приличный нищий,Она любви стесняется просить.
О Жизнь! На вечности заплата…
О Жизнь! На вечности заплата.Твоя отмеренность смешна!Скупа, бедна, витиевата,Не доживаема до дна.Доведена ты до абсурдаНеизбежанием конца.Божественно прекрасным утромЛишаешь тела и лица.Ты остаешься равнодушнойК пробелам в пищевой цепи.Налоги ты берешь подушно,Пока Творец в субботу спит.Терзаешь совершенством мираОрганику ушей и глазИ с наслаждением вампираОднажды выпиваешь нас.Кладя здоровье на подкормкуТобой зажженного огня,Тела выдерживают поркуНе возмущаясь, не кляня.Всей гениальности вселеннойНе хватит, чтоб тебя понять.В твоей свободе вечно пленнымДано живому пребывать.Неуловимая в познаньеИ страсти неуемной тел,Ты самым малым нестраданьемСмиряешь жуткий наш удел.Душа подключена тобоюК розетке Божьей в десять ватт…Коль в теле наступают сбои,В нем грешные сердца горнят.О Жизнь! Спасибо, что случилась,Вселенной угли вороша!Пусть сердце бедное забылось —Живой останется душа.
Перевожу с бенгальского на хинди…
Перевожу с бенгальского на хинди,С иврита на арабский и обратно…Работаю небрежно и невнятно.И наплевать: что выйдет, то и выйдет,А захочу – переведу обратно.Перевожу с земного на небесный,Как через улицу перевожу старушку.И в настоящие перевожу игрушки,А вой и визг – в молитвенные песни.Кодируя слова: так интересней.Я в жизни не учился переводу —Мне важно выразить слегка нечеловечье.Я груз чужой кладу себе на плечиИ в меру сил своих служу народу,Переведя скулеж неслышный в оду.И в каждом переводе горькой каплей —Мое виденье содержанья текста…И, будто дрожжи добавляя в тесто,Я затыкаю щели мыслей паклейИ режиссирую незримые спектакли.Но каждый раз уходят в переводеТо искренность, то сложные нюансы,То гимны я озвучу, как романсы,Иль место перепутаю в погоде,Или высаживаю камни в огороде.Простите люди, языки и звери,За искаженья истины и смысла.Зато всех вас перевожу я быстроВ неведенья распахнутые двери,Где слову ни звучанья нет, ни веры.
Слепые идут к святыням…
Слепые идут к святыням,В надежде сдыхаться от напасти.Присно идут и понынеВбирать радиацию святости.Слепые идут в соборы,К камню или ребру.Слепых обирают воры,Им переводчики врут.Слепые идут шагом,Ощупывая солнце и дождь,Над ними клубятся стяги,Дарующие святыням мощь.И, словно ветром подхваченныеИли ударенные под дых,В них вливаются зрячимиТысячи новых слепых.Камлают шаманы Севера:Бог! Родина! Царь!Ныне работают серверы,Как блаженные встарь.Правда, свобода, истина,Милость, терпенье, крестПодаются слепцам как милостыняВ окрестностях святых мест.Господи! Дай мне силыНе попасть в эти края,Дай прозреть, Господи, милый.Если этот слепой – я.Дай нам всем научиться слышать,Понимать содержание тьмы.Пускай в нас святость дышит,Если эти слепые – мы.
Снова зима
Земля простыла, как простолюдин,И каплями дождя чихают лужи…Бесцветно небо, солнца господин,Печаль сознанье каруселью кружит.Короткий день уходит по любвиК сырой от слез и неуютья ночи.Тоска прямую времени кривит,И грязь бугрит нейтралитет обочинПрохладен лоб в мокреть упитых стен,Улыбки редки сгорбленных прохожих…И добровольцами уходят к грусти в пленВчера улыбчивые, клоунские рожи.Уродлив жалкий сон до четырех.Грешат неверием арабские молитвы…И не хватает жалких рыжих крох,Оставшихся от солнц осенней битвы.Зима в Израиле. Перформанс старых пьес.Любительски актерствует погода…Грибы рожает отсыревший лес,Беременный ненужной частью года.Из туч, не доенных по милости коров,Седлают ветер водяные брызги.О худший день в нелучшем из миров!Ты не заслуживаешь даже укоризны.
Так повелось, что жесткие цветы
Так повелось, что жесткие цветыРастут из мякоти поверженного тела,Как указанья вечного перстыВ межмирье звезд, куда душа взлетела.В волнах религий, в шепоте наукИ в ауре коленопреклоненийУходит смерд, не покладавший рук,И понапрасну гениальный гений.Законы в непреложности свейТо пачкают, то благородят тело…В селитре мумий жив белок идей,Любовь в костях столетьями осела.В золе обрел свободу углеродИ вихрь частиц знакомо-незнакомыхИграя, наши души унесетВ бесполые, бесстенные хоромы.А краткий путь по наконечью игл,В безумном страхе тьмы, в дыханье спертом —Иллюзия не принявших постриг,Владельцев тел, еще живых, но мертвых.Да будет с нами ровная стезя!Пусть наша глупость не впадает в мудрость.Пусть мы не знаем то, что знать нельзя,Пусть после ночи наступает утро.Пускай в последнем из невысказанных слов,Пусть даже в шепоте, в безумье и угаре,Звучит смиренье, пониманье и любовьК своей навечно обретенной таре.
Чертов календарный ветер…
Чертов календарный ветер,Немогущества халва…Где ты, в царственном беретеРазмышлений голова?Тень эфирного погудаВсяко-всякого письма,Извержений просто люда —В колокольцах бахрома.Смачных тел фиксатуары,Анекдотцев сиплый ржач…Где сановные бояре,Где страданий мира плач?Пьют гугляшные матрешкиПиво забродивших слов,Наставляя жизни рожки…Был язык, да был таков.И в литровой этой кружкеСтаромодный, как печаль,Задохнулся бедный ПушкинИ потусторонний Даль.