Альманах «Российский колокол» №3 2020

Альманах

«Набежит волна, коснется и отхлынет вскоре…»

Набежит волна, коснется и отхлынет вскоре.Веткой ветер встрепенется, возвратится в море.Запах ночи унесется в утро с ночью вместе.Ничего не остается на одном на месте.Ничего не остается – ни дождя, ни лета.И хвоинка вдруг сорвется, улетит в примету,За которой нет ненастья, за которой – воля.Но не счастье, нет, не счастье, пустота – не боле.Улетит да возвратится, чтоб однажды сноваВдаль уйти за дальней птицей кораблем сосновым…

«Я возвращаюсь. Будет ночь светла…»

Я возвращаюсь. Будет ночь светлаИ ясен день в душе моей отныне.Туда, где на сосновых иглах стынетПрозрачная, как истина, смола.Где облака над озером в кольцоИ видное за ними еле-елеЛицо зари, как женщины лицо,У самой у озерной колыбели.Там конь крылатый тайну стережетПока еще не найденного слова.Но это слово есть. И слово жжетИ неизменно возвращает сноваС любой дороги, с Млечного Пути…Туда, где озеро. Вот только бы дойти…

Фрагмент из поэмы «Дорога без конца»

(о Ледовом побоище)

Говорят в ночи подковы.Кони сытые – вразлет.На Узмени старой новыйЗазвенел озерный лед.Гул и топот. Гул и топот.Ветер, бурю не свищи!Слышишь, слышишь, хищный клекот…Видишь – белые плащи.Скачут – свист над головою —По греховные дела.Их, гляди, опять к разбоюПуть-дорожка привела.Завела метель-дорога.Замела метель следы.Уж не дьявол ли в подмогуЕй, предвестнице беды?И о чем-то снова, сноваМеж копыт и звон, и спор.Разговор ведут подковы,Бесконечный разговор…

«Счастье пишу. Осторожно, почти не дыша…»

Счастье пишу. Осторожно, почти не дыша,Прикасаюсь к нему, его легкому шагуПо земле. И беру понемногу, что взгляд унесет,Чтобы перенести каждый крохотный квант на бумагу.Квант из воздуха счастья. Высокий полетЖуравля и синицы… И то и другое – вдали.Но зато облака до восторга, до праздника рядом.Я беру их, совсем не касаясь глазами земли,И – одни лишь глаза, не касаясь тебя еще взглядом.И, не слыша пространства, трамвайных звонков и сирен,Слышу только одну надо мною повисшую фразу:«Вы кого-нибудь любите? Только не сразуОтвечайте»… И чувствую, чувствую пленЭтой фразы и пальцев волненье.Пальцев, пишущих глаз твоих прикосновенье.Пальцев, пишущих счастье в его первый день.И спешу написать. И боюсь торопиться,Как боюсь ему плоть дать, дыхание, тень,Дать себя обрести и потом уже не возвратитьсяВ этот миг, вдруг принесший весну и сирень,И тебя в этот миг, в это прикосновеньеДлинным взглядом-вопросом, таившимся в нас,Нас обоих. И праздничность, и удивленье,И пронзившую мысль: ни дыханьем, ни теньюИз «потом» не вернуться вот в это «сейчас»…

«Под красный свет, под красный свет…»

Под красный свет, под красный свет,Людей, внезапно смолкших, – мимо,Ругнув зевак, дохнув бензином,Промчался РАФ под красный свет,Как пес, несчастья взявший след.Туда, где мысль остановиласьВ полумгновенье от окна.А сердце билось, сердце билосьТак, что взметнулась тишинаМежду кроватью и окном…И жизнь тревожным билась сном,Дрожа на нити вполнакала…Не сразу нить оборвалась,Но, вздрогнув, больше не зажгласьБезмолвно. Было и не стало.Как просто – было и не стало…Так страшно – было и не стало,Что даже смерть отозваласьИ, не стыдясь себя нимало,Устами тишины кричала.Должно, гостей на пир сзывала.На скорбный пир своих страстейК уже не ждавшему гостей…И мчался РАФ под красный свет,Беды привычно взявший след.

«Ты здесь? Не торопись. Откуда и куда…»

Ты здесь? Не торопись. Откуда и кудаНесешь в себе опять свои заботы?Бесплотный образ твой. Ни звука, ни следа,Ни тени, ни огня… Хотя я знаю – кто ты…Знакомый дождь в безмолвной тишине,Когда, казалось, мир на время замерБез соглядатаев, без света и без камер,Как перед исповедью… Я – тебе, ты – мне…О чем мы?.. Не поверишь. О воде…И в самом деле – дождь. О чем же боле?Прохладных струй прикосновенья где,Там нет ни сожаления, ни боли…И нелюбовь коснулась не лица,Но сердца, будто полного обиды.И монолог дождя без паузы и концаНезримо уведет в безмолвье Атлантиды.В животворящий мир воды и водных струй…Коль выучил урок, не заплывай за буй —Спасительный рубеж и сердца и умаИ неизменный пункт, источник непокоя.Настойчивая мысль, что это жизнь самаОпределила путь себя увидеть – кто я…И будут в тишине ступать года,И трепетнет душа, хоть всякий раз напрасно,Пока ее Высокая ВодаНе позовет за буй неистово и властно…

«Как радостна и как тиха она…»

Как радостна и как тиха она,Упрямая надежда, что таитсяВ прозрачности живой – ни стен, ни дна.Лишь легкое тепло из глубины струится.И вот уже раскрепощенный духУкрадкою вдыхает полной грудью,Хотя пасьянс судьбы – одно из двух —Пока еще не сложен. МноголюдьеТерзает неизвестность, ранит страхПростых вещей подчас непониманья,Опасных игрищ предзнаменованьеИ миропониманья полный крах —Разрозненный аккорд военной меди,И диссонанс гармонии с судьбой,И потускневший памятник ПобедеНеандертальца над самим собой…И реки вспять. И фуэте верблюда,И хохот гор, молчанью вопреки,И нерукопожатие, откуда,Как ни старайся, не пожать руки…Взгляд в никуда, безмолвный и бездумный,Отставленный от мира и идей.И снова, снова! Человек разумныйСовсем один. Один среди людей…И снова допотопная туманность,Где будто не ступала и нога,И вирусно-немая первозданностьТворящего надежду очага…Как радостно между ветрами, междуДождями – очагу в них не гореть —Почувствовать тепло живой надеждыИ жизнь уже озябшую согреть…

Фрагменты из романа в стихах

«Влажный ветер Леванте…»

(Это о Греции времен афинской демократии и поглощения Эллады македонскими варварами.)

Велик Дионисий, рожденный великим народом,Кто дружным восторгом дарует любого, коль нет ни гроша…В угоду себе и рабам, и свободным в угодуСпешит сообщить всем, что жизнь хороша.Комедия в театре отводит людей от порока.Трагедия – вовсе хороших свершений пример.В Афины весна собралась две недели до срока,Но греческий люд не смутить недостатком манер.Правдив и доверчив он, без сожаленьяГотов для обряда отдать свою сотню быков.И также, с улыбкою и без сомненья,С любым разделить и одежду, и кров.Сегодня весь люд под охраной его, Диониса.Нельзя арестовывать, требовать в праздник долги.Народным собраньям – запрет. Никаких компромиссов.Судебные иски отставить! Никто – ни друзья, ни враги.Равны и велики в веселье и люди, и боги.Они, все двенадцать, средь песен и танцев вокруг.Им всем в одну сторону. Всем – по дороге,Туда, где братается праздничный дух,Где нет и вершка между «ними» и «нами»,Из тех, кто вознесся… Кого ни возьми.Где люди нечаянно стали богами.А боги нечаянно стали людьми…Ликуют тимпаны, волнуются звуки свирелей,И флейты восторженно славу поют.Врываются в хор песнопевцев восторги и трели.И в праздника чашу вино неразбавленным льют.Плывет Дионис над весельем, большой и священный.Статую несет вся агора – хореги, жрецы,И даром что в дереве он воплощенный.Поют ему гимны и воины, и мудрецы.Корзины с плодами – над статью хорошеньких женщин.Венки из плюща и фиалок у юношей и у мужчин.И каждый, кто здесь, его славой увенчан —Разбойник и праведник. И государственный чин.Сирены, сатиры пешком, на ослах и на мулахКружатся в причудливых танцах стихии своей…Комический образ насмешки… В пирах и разгулахРожденный всевластием глупых и жадных людей.Наивный напев и дурашливый лик скомороха.Под маской – зловредный и яркий народный протест.Но праздник! И кажется, все не больнее гороха,Шрапнелью стреляющего в обозначенный крест.Проносятся толпы поэтов, хоревтов, актеров.Священный огонь и восторги вокруг алтаря.И сотня быков ревом глушит пространство, в которомЖдут праздника люди, улыбки друг другу даря…А рядом поет хор сатиров козлиный —Козлиные маски как облик природы самой —То песни про солнечный луч, чтобы жаркий и винный,Тогда виноград будет тоже такой,То песня про грусть, про дыхание смертиЗатем, Дионис чтоб услышал мольбу,Ему принесенную в песне-конверте…Назначено только ему одному…И, как в подтвержденье того заклинанья,Трагический мим поднял руки мольбыИ долго стоял, как само изваяньеИзменчивой и неизбывной судьбы.И хор – уже снова про год без изъяна.Грохочут тимпаны. И флейты поют.И в желтый киаф козлоногого ПанаСатиры вино неразбавленным льют…

«Все станет на свои места…»

Все станет на свои места,Лишь здравой мысли перст железныйСомкнет смешно и бесполезноТебя зовущие уста.Все станет на свои места.И будет тем, чем было прежде, —Рояль бесстрастен и тосклив,Будильник слишком суетлив,И старый дог в большой надежде,Что станет мир не так болтлив…Забьется в угол пустота,Боясь шипов воспоминаний.И вздрогнет, как напоминанье,Звонка глухая немота.И мысль трудна, хоть и проста —Все станет на свои места…

«Как ярок свет. Слепит как никогда…»

Как ярок свет. Слепит как никогда.Идет паром средь тысяч солнц. И далиБезоблачны. И прошлое едва лиДогонит, распростившись навсегда.Идет паром вперед. Идет – туда.Мне не туда, мне по пути – обратно.И солнце, отраженное стократно,Единственным вдруг станет. И водаЕго отпустит в полумрак каминный,Туда, где Бинц и вечные ветра.И сенбернар – свидетель ночи длинной,Распахнутой в «сегодня» из «вчера».И необъятность дня, и тайна ночи,И разноцветье крыш, и чувств река.И тихий шепот потаенных строчек:Остаться до последнего звонка…Прибоя натиск, рокот непокоя,Дневные неприкаянные сны,И что-то неизбывное, земноеПридет, тебя увидев, со спины.И смолкнет тишина на полуслове.И я свое вязанье отложу.И трепетнет мгновенье – лещ в прилове.И ты: «Не уходи». – «Не ухожу».