На школьном фото на крыльце тесовомСпрессовано десятка три судеб.В сапожках из кирзы, в мундире новом,Я впереди, как на подносе хлеб.Тогда любой денёк был ярче вспышки,Которой нас фотограф ослепил.И сопоставить смотровую вышкуС Олимпом – не хватало детских сил.Иначе б знали – кто в бою погибнет,Кто, как Чапай, до нас не доплывёт,А кто при жизни, словно лист, поникнетИ в никуда однажды забредёт…Я вырву белый клок из бороды,Как омертвелый куст на склонах дальних.Я до сих пор на фото впереди,Всё тот же школьник слов первоначальных.
Зрелость
В поэзии я был солдатом,Как в армии был рядовым.Бил в морду и ругался матом,И думал, что на том стоим.Но мир стоял на русской Вере,Что наполняет небом грудь.Я в троицу другую верил —Авось, Небось да Как-нибудь.Но молодость, как всё, – проходит,И зрелость ей вздыхает вслед…Но всех красавиц и уродин —Дороже сердцу Белый Свет.Но всех сокровищниц и кладовДороже Родина и Честь!Ну что ж ты, милая, не рада?И ты мне дорога, что есть.Всё дорого и всё любимо:И слякоть в небесах равнин,И слёзы, что текут от дыма,Смывая журавлиный клин.
«В пустом лесу трезвонят коростели…»
В пустом лесу трезвонят коростели,Медведь берлогу ищет потеплей.Лосиный след, как дырочки свирели,На узенькой тропинке между пней.Душа полна восторга и любви,А сердце одинокое – печали.Не пойте длинных песен, журавли,И не звените райскими ключами.На дно берлоги падает медведь,Как в омут со скалы замшелой камень.Листва темнеет, как от солнца медь,И гаснет по лесам и рощам пламень.
«Жизнь покачнулась на весах…»
Жизнь покачнулась на весах,Но удержалась.В небесахИ на земле вражда бушует,И гаснут звёзды там и тут,Дороги в никуда ведутИ речка образ твой ворует…Словно следы от стоп Христа,На гладиКонтуры лицаВниз по течению мерцают.Звезда, попавшая в глаза,До смерти не прожгла тебя,Лучи глагол твой залатают,Он станет чистым, как роса,Звенящ, как неба полоса.К Отчизне простирая руки,Услышишь звон колоколов,Ужель и он устал от слов —Тот,Кто за Слово принял муки?Сместилась линия весов,Отпали стрелки от часов —Секундная и часовая…Одна минута до утра,А дальше зеркала у ртаВздохнёт,Как бездна мировая.
Крушение
Дрожь по составу пробежала,Как бы по коже бегуна,И, оттолкнувшись от вокзала,Гонимый силой колеса,Помчался, набирая скорость,Набитый русскими людьми.А я торчал в окне по пояс,Кричал: «Красиво, чёрт возьми!»И взял уродец преисподней,Нарушил ход людских судеб.Откос! Удар! Погибли сотниБеспечно, как Борис и Глеб.Как нитку разорвало рельсуНа повороте бытия…Ногтями вырежу я дверцу:– Ну здравствуй, Родина моя!
Деревня
Заросла лопухом и крапивой,Не найти ни окон, ни дверей.Замутились нечистою силойОзерки, где таскал пескарей.То, что брошено – не безобразно.Значит, я этот вид заслужил.Потому что бездумно и праздноЯ отцовскую жизнь доносил.Покаянная ночь бесконечная,За свечой догорает свеча…Лишь поэзия – стерва сердечная,Из-за левого смотрит плеча.
Фотография
Лесной посёлок. В окнах Кама.И у завалинки втроём —Отец с сестрёнкой, рядом мама,А я сбежал за окоём.Вернуться в круг былой стараюсь,Скользя по жизненному льду…И всё же, сколько ни пытаюсь,В тот объектив не попаду.
«В этой деревне уныло…»
В этой деревне уныло,Словно никто не живёт.Кто-то тоскует постыло,Кто-то без удержу пьёт.Мучают дети собаку,Землю швыряют в трубу.Баба стирает рубаху,Но неизвестно кому.Редко земель этих жительВ тусклом окошке мелькнёт,Тонет у школы учитель,В луже летит самолёт.Что мне заморские страны,Пальмы и жёлтый песок…Тонет учитель. И странно,Что розовеет восток!
Говори со мной попроще,По-простому говори,Словно птицы в дальней роще,Задыхаясь от любви.Словно матушка с младенцем,Медсестра со стариком.Говори, как если б с сердцемГоворила ты тайком.Мне ведь лишнего не надо,Пусть по-русски льётся речь,Словно ручеёк вдоль сада,Сада райского сиречь.
Крымская татарка
Вагон не шатко и не валкоВокзал оставил за спиной.По насыпи бежит татарка,Татарка крымская за мной.Куда несёшься, дева юга,С фигурой колкой, как джейран.Да, ты была моей подругой,А другом был моим стакан.Мешал я водку с коньяками,Первач и лёгкое вино.И спорил с тюркскими богами,Когда в стакане видел дно.Не так, как Жилин и Костылин,Тебя от скуки привечал.Я был влюблён в тебя, настырен,Я на руках тебя качал.Ты мне, конечно, не сестрёнкаИ не законная жена.«Я жду!» – вслед прокричала тонко. Я знаю, что ты ждать должна.В Россию катятся составы,Как слёзы из собачьих глаз.Прощайте, южные забавыИ девы, любящие нас.
В гостях у Расула Гамзатова
Спустились русскою ватагой,Гуниб оставив за спиной…Нас три часа ждал сам Гамзатов,Орёл с седою головой.Сев во главе стола, как Будда,Он очертил незримый круг.И речь повёл легко и мудро,Как старый и надёжный друг.Наполненной коньячной рюмкойОн нас из круга вызывал.И я напористо и гулкоЕму свои стихи читал.Кто б что ни говорил – легенда!Российского Олимпа бог!Я так сказал, и это верно,Как то, что много выпить мог.За дружбу, за Кавказ, за славуРоссии, и за тех, кто смел.И за поэта, что по правуЗдесь во главе стола сидел.