Алмарэн
Шрифт:
Она почти вплотную приблизилась к костру, и в ее черных зрачках заиграли языки пламени.
– Пока я жива, ничего в этом лесу просто так не умрет. Все должны пройти круговорот жизни в полной мере. Родиться, вырасти, дать потомство, состариться, умереть.
Моя злость тут же улетучилась. Знать о ней больше – было чуть ли не целью моей жизни.
– Кроме тебя, верно?
Она недолго задержала взгляд на мне, думая, говорить дальше или нет, а потом снова повернула голову к огню.
– Пока да. Но
– И тогда, лес погибнет?
– Погибнет, - выдохнула она, - И через несколько десятилетий вырастет другой, и беречь его будет другое чудовище, а не твоя Алма.
Не дожидаясь моего мнения, она поднялась, расправила крылья, и чуть разбежавшись, поднялась в небо, в свой ритуальный облет. А на снегу остались только большие следы, с выраженными когтями.
****
На сооружение теплой одежды ушел целый день. Но Алма где-то умудрилась добыть мне теплые сапоги и немного лисьих и волчьих шкурок, из которых я соорудил тулуп и шапку.
И только на второй день своей зимы я пошел на охоту.
Выбираться из ямы стало чуть проще, из-за промерзшей, крепкой земли, но сложнее из-за плотной одежды.
Снег захрустел под ногами. Этот звук, он так мне знаком. Кажется, в детстве, я играл с детворой в снежки. И еще с какой-то девочкой, причем довольно часто. Уже не помню, кем она была, да и это не важно. По людям не особо скучалось. Мне всегда было чем заняться – я читал, занимался садом, разделывал дичь, говорил с Алмой, охотился.
Но по ночам мне снились люди. Они смеялись, говорили со мной, звали к столу, мы танцевали и обнимались. Все эти человеческие вещи ушли из моей жизни.
Нет, мне не хотелось покидать Алму. Она одинока, чтобы там не думала о себе. Иначе - зачем бы ей держать меня здесь. Но может, когда я полностью завоюю ее доверие, она проведет меня к людям, где бы я мог немного времени повести со своими. Послушать музыку, посмотреть на картины, бродячих актеров.
Не знаю, вспомню ли я свою семью.
Шорох веток.
Я резко замер. Кто-то крупный ходил, и чуть вскапывал снег. Осторожно, дабы не вспугнуть ужин, я выглянул из-за толстого ствола дерева.
Большой олень, точнее самка оленя, щипала траву, стоя ко мне спиной, совершенно ни на кого не обращая внимания, кроме своей пищи.
Так близко. Этой мой шанс! Докажу Алме, что я могу принести кого-то крупнее кабана.
Сначала стрелу. Если хорошо попасть в шею, то можно завалить сразу, если нет, придется догонять копьями.
Вытащив лук из-за спины, я прицелился.
Словно чуя угрозу, самка отвела уши в сторону, и выпрямилась. Сейчас она обернется, и… давай глупышка, посмотри на меня.
Фшух!
Стрела пробила ее шею, и она, пронзительно застонав на свой олений манер, бросилась бежать, разбрызгивая кровь по белому снегу.
Судя по количеству крови, она была смертельно ранена, и я решил не тратить стрелы и просто преследовать ее. Но шла она еще довольно резво.
Потом я пожалел об этом, и ушел за границы своей карты, да и под снегом я плохо распознавал свои ориентиры, типа группы камней или кустарника в форме… ну да не важно.
В итоге, бурое тельце мелькнуло на другой стороне незнакомой мне заснеженной опушке. Правда, я совершил еще одну ошибку. Позволил оленю расплескать кровь. Она привлекает хищников.
А вот и первый гость.
С противоположной стороны, из-за деревьев, быстрой рысью выбежал волк, и тут же принялся обнюхивать МОЮ добычу. Подростковые гормоны ударили в мою больную голову, и мне на мгновение показалось, что я смогу одолеть здорового дикого волка.
Но когда понял, что не смогу, уже пустил в него первую стрелу, и, естественно, промахнулся.
– Ой, дурак, - шепнул я сам себе, но отступать было поздно. Волк меня заметил. И я бы уже слишком близко к добыче.
Ладно, как там говорила Алма – надо напугать. Тогда половина зверья само разбегается.
Тогда, точно, как дурак, я замахал руками и начал кричать, стуча копьем по снегу. Но волка это только раззадорило. Он обошел оленя, и, закрывая его собой, стал оскаливаться, а на следующий мой шаг он отреагировал рыком. Пять прыжков, и он уже рядом, распахнул пасть, и последним прыжком надеется повалить меня и вцепиться в горло, мгновенно убивая.
Если я умру, Алма расстроится.
Мне ничего не осталось, кроме как выставить вперед копье и оттолкнуть волка.
Животное отлетело в снег, как и я. Удар был мощный.
«Либо ты убьешь, либо тебя убьют» - призраком отозвался в голове голос Алмы, и, недолго думая, я встал и занес копье.
Последний раз я увидел мерцание в обозленных, голубых глазах. Копье плавно вошло между ребер, как когда-то Алме. Но волка убить было проще. Я вытащил, ударил его еще раз, для верности.
А когда пришел себя, понял, что сижу в снегу, уставший, в окружении двух трупов.
– Это все ты, - говорил я с вымышленной Алмой, - сколько мне еще нужно убить, чтобы не убили меня?
Долго на опушке нельзя находиться. Слишком много крови. Главное дотащить оленя. Благо не крупный. Сейчас нарублю еловых веток, сооружу наст, и к вечеру допру.
Нечаянно, я взглянул на тело моего серого соперника, и понял, что это, скорее, соперница. Судя по набухшим, торчащим из снега соскам. Бока впавшие. Давно не ела. Шерсть выпадает. Вымываются все полезные вещества с молоком. Сомнений нет – у нее щенки на подсосе.