Алмаз, погубивший Наполеона
Шрифт:
Здесь купец Жан-Батист Тавернье, продавший синий алмаз и множество других Людовику Четырнадцатому, наблюдал армию из десятков тысяч людей, копающих и просеивающих речной ил и песок.
Купцы столбили прииски в речном русле и откупались от правителей пошлинами и процентными отчислениями. Рядом с местами, где они копали, разграничивались площадки и строились низкие стены с отверстиями и воротами по периметру, и на эти площадки женщины и дети переносили гравий из отвалов.
После того как рабы докапывались до глубины в два человеческих роста, они начинали ведрами таскать воду и выливали ее в огражденное место. Потом, спустя пару дней такого полива, открывали ворота, чтобы спустить воду и ил, а то, что оставалось, оказывалось песком с речными алмазами, чем-то вроде супа из алмазов.
Голые рабы ходили по песку и смотрели под ноги. Головы у них были
Находка алмаза, который будет назван «Регентом», сопровождалась молчанием. Тот, кто нашел его, не помчался по руслу реки, издавая торжествующие вопли, чтобы созвать надсмотрщиков. Он посмотрел на комок и понял, что это такое. Он, наверное, отшвырнул его ногой или сунул в гравий, а сердце у него сжалось, и он старался сообразить, что с этим делать. Иначе поднялся бы крик, люди указывали бы на него и стражники бросились бы к нему. У него отобрали бы алмаз и предложили бы его Великому Моголу. Могол имел право первой руки на все необыкновенные камни, хотя кое-какие обманом ускользали. С первого взгляда было понятно, что этот алмаз — королевский камень, гигант, предназначенный для гигантов.
Вероятно, никто не смотрел в сторону раба. В одном из отчетов сообщается, что он прорезал ступню и спрятал алмаз в рану — или в повязку вокруг раны, говорят другие. Наш историограф Дюкло говорит, что камень был найден свободным человеком, одним из тех, кто много лет работал на прииске. Когда такие люди уходили, им давали слабительное и делали клизму, чтобы удалить то, что было скрыто в утробе. Этот свободный человек спрятал алмаз, а потом разрезал себе бедро так, будто упал на острый камень. Он позвал на помощь, залитый кровью, крича от боли, которая очень помогла ему скрыть радость, и его вынесли наружу без обычных мер предосторожности. Его оставили дожидаться перевязки, а потом он притворился, что не годится для работы, и ушел.
Как я выяснил, история имеет множество версий. Сен-Симон, который не всегда бывает точен, заявляет, что раб спрятал алмаз в заднем проходе.
Несмотря на обычное слабительное, которое давали тем, кто выходил с прииска, этот раб сумел сбежать со своим сокровищем и добраться до побережья. Там он встретился с одним мошенником — белым капитаном корабля, который предложил ему безопасный проезд.
Раб не знал никаких других мест, кроме рая. Именно это и пообещал ему капитан. Потом он напоил его допьяна. Они отправились по теплой воде в маленькой лодке на лодку большего размера. Синие глаза капитана внимательно смотрели на раба, а у раба кровь сочилась из-под грязной повязки на просторные штаны. На этом бедном теле было не слишком много мест, где можно спрятать камень, и капитан рассматривал каждое возможное. Ему показалось, что выше левого колена виднеется какая-то выпуклость — тень на тонкой ткани.
Капитан зажал голову раба под мышкой и сдавил ему горло. Он нашел алмаз, который был привязан к интимному месту, но собственный столь гнусный поступок так подействовал на него, что он продал камень за тысячу фунтов какому-то купцу. С этими деньгами и черной совестью он без конца пил рисовую водку, которую делают в тех краях, и курил бомбейский опиум. Он умер от угрызений совести, отягощенных нездоровыми излишествами, и его нашли висящим на балке в его комнате.
(Необработанный алмаз оказался замаран коварством и кровью, но все это слишком фантастично и не может быть доказано. Происхождение подобных лакомых кусочков всегда смутно и часто связано с кровопролитием. Возможно, причина кроется в том, что мы добываем их из недр либо из песка древних рек и тревожим то, что лучше было бы оставить в покое. Алмазы и преступления всегда связаны между собой. Об этом камне, который назовут «Регентом», ходили слухи, будто он был украден из глаза какого-то индийского идола. Трудно представить себе необработанный камень в глазу идола или вообразить, что есть второй подобный ему, потому что тогда он был весом в 426 каратов 303 мангелина. [21] Историки и торговцы драгоценными камнями часто окружают эти камни баснословными россказнями, чтобы придать им больше романтики).
21
Мангелин — единица веса, употреблявшаяся в Голконде и Визапуре и равная 13/8 французского карата. (Примеч. перев.)
Каким-то образом алмаз этот попал в руки Джамчанда, местного торговца драгоценными камнями, известного по всей Индии. Самым большим удовольствием для Джамчанда было перекатывать прекрасный камень между большим и указательным пальцем и выдумывать о нем небылицы. Он знал рассказы о самых старых камнях, все эти истории с приключениями и коронованными головами, ослепленными шейхами и кровью, потому что сам придумал некоторые из них и был участником других.
Джамчанд знал внутренний мир этих камней, с их озерами, кристальными горами, каменными цветами, и фауной, и потоками огня. Он любил поговорить о наилучших рубинах, цвет которых был того же оттенка, что первые две капли крови в ноздрях только что убитого голубя. Он любил показывать их включения и прожилки, сотканные вместе и придающие им вид шелка. Он распознавал «садик», лужицу бледно-зеленого, в изумрудах. Он знал, что у всех изумрудов есть изъяны, а в некоторых синий цветок, и ведал средства, каковыми можно улучшить их цвет.
Он ездил в Китай, а в своей родной стране, глядя в глаза идолов, даже когда простирался перед ними ниц, думал о том, как бы извлечь драгоценные камни из этих глазниц. Он знал «Дарья-И-Нур» и «Нур-Ул-Айн», и бриллианты такие синие, такие зеленые, такие розовые или черные в своем огне, что они изумляли самого Могола. Они носили имена «Свет ока», «Круг света», «Море света». Это был крупный, дородный человек с остроконечной черной бородой, обидчивый, женолюбивый, приходивший в хорошее настроение только тогда, когда получал прибыль. Он весь был обвешан рубиновыми бусами, кисточками из изумрудных бусин и коралловыми низками. Маленькие мешочки с драгоценными камнями висели по всему его телу в местах слишком интимных и отвратительных, чтобы о них думать. Другие он хранил в шкатулке в своем паланкине. Он стоял в форте Сент-Джордж в Мадрасе, размышляя, кто бы мог купить его сокровище, как вдруг шум барабанов, дудок и труб сотряс землю под его шлепанцами. Сначала появились легковооруженные местные солдаты, потом три сотни английского эскорта в красных мундирах, несущие флаг Соединенного Королевства и флаги Восточной Индии. В середине двигался паланкин, шесть туземцев несли его на шестах, и пот капал с них в красную пыль. Внутри паланкина, утонув в розовых атласных подушках, сидел Томас Питт, губернатор Мадраса, правитель всех европейских поселений на побережье Коромандель, влиятельный чиновник могущественной Ост-Индской компании, который правил почти пятой частью света. Когда Джамчанд увидел приближение великого губернатора, он понял, куда пойдет бриллиант.
Томас Питт, низенький и плотный, с красным, как зрелый перец, лицом. Нос у него широкий с раздувающимися ноздрями; узкие губы, когда он не кричит, всегда поджаты. Кое-кому в форте он напоминал освобожденного от чар тролля из волшебных сказок, того самого, что лопался от постоянного гнева и замышлял мщение смертным. Для других он был Великим Правителем. Встречаясь с ним, люди прикасались руками ко лбу, приветствуя Питта. Когда же оказывались вне поля его зрения, качали головами, думая о губернаторе Питте, торговце опиумом и бывшем пирате.
Питт жил с агентами компании и клерками в обители губернатора во внутреннем форте, Уайт Тауне, Белом городе. В Макуа Тауне, к югу, жили лодочники, а в Блэк Тауне — Черном городе — индийские купцы. В этом притоне фарисейского греха обретались и армянские купцы, и топассы (разношерстные черные португальцы), и даже один отчаянный капуцин.
В 1701 году губернатора одолевали неприятности, он почти готов был сбежать от них. Дауд Хан, военачальник Могола, угрожал осадой. Кроме того, этот год принес Питту ограничения экспорта серебра в Англию — на что он теперь будет покупать бриллианты? Он написал одному из своих евреев, Альваро де Фонсеке, что до тех пор, пока компания не даст разрешение импортировать серебро, торговля переместится дальше к северу, к Масульпатаму. Китаю тоже нужно серебро. Туда Англия продавала свинец, шерсть, а покупала пряности, шелк и ch’a, то есть «чай». Компания ввозила опиум из Индии в Китай, чтобы нанести вред и в этой стране.