Алмаз
Шрифт:
Всего двадцать минут на машине — и мы оказались в гостинице, чему я была безумно рада. Предвкушала, как немного отлежусь на мягкой кровати после многочасового перелета, но у Кости оказались свои планы. Пока музыканты и съемочная группа не разошлись по своим номерам, парень громко объявил на весь холл:
— У вас час на все про все, и мы выдвигаемся на съемки! Работаем быстро, четко и слаженно. Каждый выполняет только свои обязанности, и никто, Оля, — посмотрел он невысокую девушку с забавными кудряшками, похожими на пружинки, —
Костя преображался на глазах. Теперь он все больше напоминал своего нервного и всем недовольного брата. Куда делся бесшабашный улыбчивый парень?
Притихнув, я не лезла на рожон и отправилась на поиски своего номера. Но долго побыть в одиночестве мне не удалось — раздался стук в дверь, и звонкий девичий голос попросил разрешения войти.
— Уже? — расстроенно осмотрела ту самую Олю, которая ввалилась ко мне в номер, держа в руках чехлы с одеждой, сундучки грима и прочие атрибуты, необходимые для создания из меня модели.
— Константин Львович не любит, когда мы выбиваемся из графика, — одним движением она разложила свой саквояж, превратив комнату в самый настоящий салон красоты, хотя в моем случае — художественную мастерскую.
Константин Львович? Меня удивило такое обращение, но, возможно, девушка просто придерживалась деловой формы общения с работодателем. Как у них, оказывается, все строго. Я-то думала, что на съемках будет царить та же непринужденная атмосфера, что в повседневной жизни музыкантов.
Следующим моим открытием стало то, что сниматься мне придется в тонком шифоновом платье. Нет, оно было приличным, но я не представляла, как продержусь в нем на улице при такой низкой температуре.
— А еще что-нибудь будет помимо этого? — с надеждой посмотрела на «кудряшку», как я окрестила Олю.
— Не бойся, — успокаивала меня девушка, видимо, за время работы с музыкантами успевшая повидать многое, — в перерывах между съемками ты сможешь отогреваться в машине с горячим чаем.
Это утешало, но что я буду делать в оставшееся время? Поспорить, что ли, с режиссером? Или это чревато? Я боялась подходить к Косте, простите, к Константину Львовичу, с претензиями.
Оля оказалась веселой и разговорчивой. После получаса общения я поняла, почему Костя сделал акцент именно на ней. За все время, что она наносила мне макияж и делала укладку, заботилась, чтобы мне было удобно, и я не ощущала дискомфорта от процесса. Не сомневалась, что Оля — добрая душа, так же отзывчиво приходила на помощь каждому сирому и обездоленному и, конечно же, своим коллегам, естественно, отодвигая на второй план собственные дела.
— Ты давно работаешь с «Адамас»? — по просьбе самой девушки, мы перешли на «ты».
— Два года, — одним движением щипцов она сделала из моего непослушного локона идеальную спираль.
— Наверное, успела всех хорошо узнать, — осторожно подбиралась к волнующему меня вопросу.
— Достаточно, — она проявляла малый интерес к беседе, поглощенная работой.
— У Кости были связи с фанатками? — спросила в лоб. — А серьезные отношения с девушками?
— Вау! — Оля была удивлена моим напором и полным отсутствием скромности. — Таких подробностей я не знаю, — уклончиво говорила она, — но при мне была одна мегера, с которой он встречался около полугода.
— Почему мегера? — резко развернулась к девушке лицом, а она так крепко держала мои волосы, что я даже вскрикнула от боли.
— Прости, — поспешила Оля извиниться, хотя я сама была виновата.
— Ничего страшного, — отмахнулась. — Так что там с мегерой, то есть девушкой Кости?
— Она вела себя со всеми так, как будто они пыль у ее ног, — маленький носик девушки поморщился, одним своим видом выражая отношение к данной особе, — считала себя лучше других.
— Не думала, что ему нравятся такие девушки, — сомневалась, верить ли Оле. Или я плохо знаю Костю?
— Ему и не нравятся, просто она хорошо притворялась.
Я даже прониклась сочувствием к парню. Значит, не так хороша и красива жизнь медийных людей, как всем думается. Разочарования, особенно в любви, опасны, они делают нас закрытыми и недоверчивыми. Несмотря на это, Костя выглядел веселым и жизнерадостным. Или это только кажется?
Больше я ни о чем не стала расспрашивать Олю, переваривая уже полученную информацию.
***
Съемки проходили на открытом пространстве, представляющем собой белоснежные поля и глыбы льда в соседстве с океаном, казавшимся на фоне всего этого черным.
Молча я терпела холод, неудобства и грубые, порой злые окрики Кости. Такое же поведение он позволял себе в отношении всех работников и даже друзей-музыкантов. Как ни странно, никто ему и слова поперек не говорил и без возражений и споров исполнял все его указания. Я уже начала подозревать Костю в самодурстве и пренебрежении к людям, но тот в очередной раз удивил меня.
Он забраковывал чуть ли не каждый дубль: то ему не нравилось, как смотрелся кадр на экране, то не устраивал ракурс, то придирался к каждому моему движению. Еще совсем немного времени, и я бы начала сомневаться в том, правильно ли дышу.
— Нет, меня не устраивает такой вариант, — повторял Костя, споря с оператором, высоким мужчиной средних лет. Несмотря на приличную разницу в возрасте, эти двое разговаривали, словно были ровесниками. — Либо делаем так, как я это вижу, — настаивал музыкант, — либо не делаем вообще!
— Не пойму, что тебе не нравится, — мужчина следил за изображением на экране и вопросительно посматривал на Костю, — картинка отличная. Поверь, лучше не будет, угол обзора не тот.
— Значит, поменяем его, — заявил парень.