Алмаз
Шрифт:
— Ты что творишь?! — категорически отказывалась понимать его странное чувство юмора.
Парень молча донес меня до минивена, на котором мы сюда добрались, и загрузил, как вещь, на заднее сидение. Я хотела сесть, но он опрокинул меня на спину, наваливаясь всем телом. Его рука легла мне на лодыжку и плавно устремилась вверх под платье.
— Эй! — запротестовала такой наглости и попыталась перехватить его руку.
— Тихо, — шикнул Костя, — просто проверяю, все ли в порядке с твоими чулками. Это дружеская помощь.
— Друзья
— Скорей последнее, — рука пересекла последний рубеж и двинулась выше. — Ты и сама не хочешь от меня дружбы.
Надо было возразить или хотя бы брякнуть что-нибудь нелепое, но мысли разлетелись, как распуганные птицы, когда вторая рука музыканта опустилась на мою шею, и большой палец, поглаживая, закружил по коже от ключицы до подбородка, пока не достиг губ. Едва заметное нажатие — и я, повинуясь, с неожиданно томным выдохом разомкнула их.
— Послушная девочка, — его губы касались моих, когда он произносил это, и я ждала поцелуя, но парень продолжал сладкую пытку, против которой я не возражала и сама тянулась к нему за новой порцией будоражащих ощущений. В моменты просветления пыталась остановиться сама и усмирить наглые руки, которым Костя давал слишком много свободы, но в ответ получала грубый отпор и еще более откровенные прикосновения.
Невесомый поцелуй у скулы, потом в висок, и соблазнительный шепот у самого уха:
— Я знаю, чего ты хочешь на самом деле.
Если бы Костя сказал, что безумно хочу именно его, прямо здесь и прямо сейчас, я бы не стала спорить, и самое ужасное, не смогла бы сопротивляться собственным желаниям.
— Чего? — была опьянена его ласками, и едва отдавала себе отчет что говорила.
— Дать мне закончить съемки, малышка, — как ведром холодной воды окатило меня. Костя поднялся и всучил мне в одеревеневшие руки небольшой термос. — Посиди пока тут: погрейся, попей чайку, — посоветовал он, закрывая за собой дверь, а я хлопала ресницами, смотря ему вслед.
Этот гаденыш переиграл меня! Я, наивная, посчитала, что победа за мной, а оказалось, это Костя выстраивал свою стратегию.
Оставшееся время следила из окна машины за работой музыкантов, попивая чаёк, как и посоветовал Костечка, предварительно понюхав содержимое термоса: а вдруг эти гренландцы добавляют ликер и в чай?
***
Возвращение домой и последующие съемки в студии прошли без эксцессов. Я была послушной девочкой. Все-таки это работа, и для Кости было важно сделать все вовремя и качественно. На время боевые действия были отложены.
Я переодевалась в гримерке, когда без стука ко мне заглянул Костя.
— Стучаться не научили? — благо не успела раздеться.
— Я думал, — изобразил неподдельное удивление, — мы на той стадии отношений, когда это необязательно.
— Какой стадии? — возмущалась я. — Каких еще отношений?
— Межличностных, — подмигнул парень.
Я так устала, что даже не было сил вступать с ним в перепалку.
— Что ты хотел? — зная требовательного режиссера, предположила, что он зарубил уже отснятые сцены и требует все переделать: — Еще надо что-то снять?
— Только если одежду, детка, — и снова на его лице появилась ухмылка.
— Костя! — суровым голосом произнесла. Иногда я чувствовал себя рядом с ним строгой учительницей, которая без конца за что-то отчитывает хулигана.
— Ладно, Марго, собирайся, — переменился парень и заговорил серьезно, — у меня для тебя сюрприз.
Вот такие его заявления пугали меня больше любых фильмов ужасов.
— Какой еще сюрприз?
— Сюрпризный сюрприз, — вернулась шутливая манера говорить.
— Может, не надо? — с надеждой посмотрела на улыбающегося парня.
— Надо, Марго, надо!
Женское любопытство — великая сила, которая заставляет тебя забыть об осторожности и здравомыслии и идти по шаткому мостику. А все из-за кого? Мужчин, которые нас и приводят на этот самый путь.
Так и я стояла перед большой мерцающей вывеской и с трясущимися коленками, каждые пару секунд порываясь сбежать от Кости.
— Я не могу! — в сотый раз заявила. — Не могу!
— Это совсем не страшно, — увещевал меня парень, — и не больно.
— Врешь! — я была готова расплакаться, как маленькая девочка. — Я знаю, это больно!
— Терпимо, — признался, — но никто еще от этого не умер.
— Я буду первой!
Костя положил ладони мне на лицо, призывая смотреть ему в глаза.
— Послушай, детка, я останусь с тобой. Хочешь, буду держать за руку? — я закивала. — Тогда пошли, — он взял меня за руку, и мы вошли в татусалон.
Помещение чем-то напоминало стоматологический кабинет: похожее кресло и жутковатого вида приспособления, призванные делать людям больно. Встретил нас такой же пугающий мастер, сплошь покрытый татуировками. Таким я и запомню своего убийцу.
Рисунок выбирать долго не пришлось — Костя принес свой эскиз, поэтому меня сразу усадили в пыточное кресло. Пару раз у меня еще случались приступы паники, которые я смогла побороть, но как только увидела в руках мужчины «орудие смерти», захотела с воплями удрать.
— Костя, — жалостливо пропищала, когда раздался жужжащий звук аппарата. Музыкант, наверное, уже устал слушать мое нытье и уговаривать и просто поцеловал.
Костя сдержал обещание и всю процедуру не выпускал мою руку. Я старалась забыться и с закрытыми глазами вспоминала приятные моменты из своей жизни, но неизменно возвращалась к тому, когда получила шрам, что сейчас пыталась скрыть татуировкой.