Алмазная пыль
Шрифт:
Я прислонилась к деревянной стене. Все защитные механизмы, охранявшие меня в эти два дня, отказали. Вид этого убогого жилища стал последней каплей. По щекам потекли слезы.
— Я никогда не смогу привести в порядок дедушкин дом и эту халупу тоже не смогу, — плакала я. — Ничто уже не будет таким, как было… Никогда…
Шамир испуганно смотрел на меня.
— Перестаньте, Габи. Хватит. Это же всего лишь барахло… Не плачьте, — он протянул мне скомканную салфетку. — Хотите, мы кому-нибудь позвоним? Другу? Подруге? Куда вас подвезти?
— Не надо меня никуда подвозить! Я еду домой, — я взяла себя в руки и опять
— Я вас провожу. Дайте мне пару минут. Вы не можете ехать одна.
Я вытерла слезы.
— Я в порядке. Правда. Я поехала, утром поговорим.
Мне хотелось убежать от его сочувственного взгляда, уложить свое избитое тело на прохладные простыни, закутаться в пуховое одеяло и заснуть.
— Габи, подождите! — услышала я за спиной, но я уже бежала к спасительному «форду», втягивая носом остатки рыданий и пытаясь собраться. И только заведя машину, я подумала, что хотела бы, чтобы он меня проводил, вытер мне слезы, открыл бы передо мной дверь квартиры и зажег свет. Пусть бы выгнал чертей или грабителей, а потом наполнил бы ванну и взбил пену, растер бы мне тело коричным маслом и нежно уложил в кровать. Я хотела, чтобы этот полицейский был со мной, обнимал и гладил меня всю ночь. Пока я не перестану бояться.
14
У дома на улице Ахад а-Ам вооруженный фирменными очками в роговой оправе подпирал забор элегантный Михаэль Топаз.
— Габи, дорогая! Я вас жду! — воскликнул он так, как будто у нас с ним была назначена встреча.
— Только тебя мне и не хватало, — пробормотала я, проходя мимо, но он не дал мне пройти. К моему большому удивлению и в полном противоречии со своим возвышенным и утонченным имиджем он вцепился в меня повыше локтя.
— Минуточку. Мне необходимо с вами поговорить… — выдохнул он прямо мне в ухо. — Я могу вам помочь. У меня связи… Благодаря мне вы станете богатой…
— Идите к моей тете, на нее этот бред лучше подействует. Она вас обожает!
Он деланно хохотнул:
— Но я-то обожаю вас!
— Что вы говорите! — я стряхнула с себя его руку и направилась к дому.
— Габи, я говорю серьезно. От вас потрясающе пахнет, и кожа такая гладкая… Вам уже говорили, что вы чертовски сексуальны?
— Вы больной человек, Топаз, — я вошла в дом.
— Но почему?
— Я спешу.
— Не надо спешить! У меня есть парочка сюрпризов, которые просто свалят вас с ног, — он вошел вслед за мной и снова схватил меня за плечо, пытаясь прижать к себе. — Габи, — задышал он мне в ухо, — я тебя чувствую. Я читаю тебя, как раскрытую книгу… — он потянул меня к себе с неожиданной для этого слизняка силой. — Ты же вся мокрая там, внизу… Признайся…
— Ну, ты у меня дождешься, Топаз! — я со всей силы оттолкнула его.
— Дикарка… Мне это нравится, ягодка моя…
Пришло время поставить этого негодяя на место!
— Ягодкой будешь свою сестру обзывать. У меня синий пояс по карате, — сказала я и так двинула ему, что он влип в стену. — Теперь понял? — ответа не последовало.
Не раздумывая, я ударила его ногой прямо в мужское достоинство. Он сложился пополам с кошачьим визгом.
— А теперь?
— Ненормальная, что я такого сделал?! — простонал он. Понял или нет, а приближаться ко мне он теперь побоится.
Как только я открыла дверь своей квартиры,
— Ты прав, — прошептала я своему деспоту, почесывая ему шейку и за ушами. Он, умиротворенно урча, ходил за мной по комнатам, следя, чтобы я снова не исчезла. В доме было тихо и убрано — таким я оставила его вчера утром до того, как дедушку госпитализировали, до того, как Мориц швырнул меня на землю, до того, как я увидела погром в дедушкином доме, до всего…
Я позвонила Душке.
— Ты можешь подскочить?
— Куда ты пропала, сумасшедшая? Дедушка заснул, а мне надо было уйти. Что происходит?
— Мне нужна помощь.
— Нет проблем! Пятнадцать минут — и я у тебя. Только ты пока позвони Сюзан, прошу тебя. Она тебя везде ищет.
Позвонила.
— Сюзан, — быстро сказала я, прежде чем она начала свои расспросы. — Я должна тебе всё объяснить, но только не сегодня. Я звоню только для того, чтобы сообщить, что я жива.
У нее было приподнятое настроение.
— У меня хорошие новости! — радостно закричала она в трубку. — Мы нашли Марию! По-тря-са-ющую!!!
— Чья она дочь?
— Хватит тебе! Ничья она не дочь. И, кроме того, завтра я поведу тебя на торжественный ужин с одним профессором, который интересуется искусством. Он миллионер и хочет спонсировать наш Культурный Центр. Как твой немецкий, Габи? Этот профессор немец…
— Гораздо лучше, чем мой китайский. Только я не пойду ни на какой ужин.
— Это очень важно, Габи! Он серьезный спонсор…
— …И только, когда он увидит, как я всасываю спагетти, он решит, вкладывать ли в Центр свои марки?
— Доллары, а не марки. Это немец, живущий в Детройте. Подозреваю, что у него на совести есть несколько уродливых пятен, поэтому он решил сделать доброе дело для израильских детей и обратился в мэрию Тель-Авива. Иосиф Шавит из мэрии направил его к нам.
— И что мы пообещали Иосифу? Что его сын будет дирижировать хором?
— Подозрительная ты наша! — наконец-то улыбнулась она. — Послушай, это даст нам возможность хоть раз поставить настоящий спектакль — с настоящими костюмами, а не с тряпками из наследства твоих венских предков, пригласить хорошего осветителя, а не довольствоваться двумя спотами из «Хоум Центра», так что прекрати болтовню! Этот Эрнст фон Кто-то хочет с тобой познакомиться. Он так и сказал — познакомиться с гением. Да, дорогая, так я тебя представила! Короче, завтра в восемь будь готова. Он заедет за нами к твоему дому.
— Почему он хочет познакомиться именно со мной?! — Может, он тоже хочет получить для своего внука роль в спектакле…
— Откуда мне знать! — засмеялась она. — Сказать по правде, я ему о тебе рассказала. Когда выяснилось, что он немец, я сказала, что руководительница нашего драмкружка — отпрыск прекрасной венской семьи. Он тут же заинтересовался и спросил, есть ли у вас какие-нибудь особенные вещи из Вены, и я сказала, что, кажется, у вас есть коллекция картин… Он очень обрадовался и сказал, что хочет с тобой познакомиться.