Алмазная реальность
Шрифт:
Действительно, стало уже так темно, что с поста нас не видели и стрелять могли разве что наугад.
– Фиси, давай на правый фланг, скажи, что по трем моим выстрелам атакуем, – велел лейтенант.
Фиси со зловещей улыбкой исчез во тьме, я слышал топот его башмаков и хруст ветвей под ногами, потом наступила тишина, словно туман проглотил Фиси.
– Чувствуешь, господин? – спросил Карунга, оторвавшись от ботинка.
– Что?
– Запах.
Я принюхался. Действительно, воздух приобрел сладковатый аромат… мертвечины, что ли?
– Уходить… уходить… – опять забормотал Карунга.
Тьма сгущалась, в ней что-то еле слышно шевелилось, еле слышно бормотало… Я взглянул в глаза Индуны, который придвинулся ко мне почти вплотную, и понял, что лейтенант боится. Боится, хотя как мог кибер такого уровня бояться чего-то в темноте?
– Стреляйте на звук, – шепнул он, – Наши окликнут, а тот, кто идет молча, – враг.
Я поднял свой «пигмей» на уровень пояса и настороженно вслушивался. То с одной стороны, то с другой что-то шуршало. Темень стала вовсе уж непроглядной.
– Что-то здесь не так, – прошептал лейтенант.
Внезапно он выстрелил куда-то во мрак, на мгновение стало чуть светлее, и вдруг нас буквально смело порывом ветра, затхлого и вонючего, словно вырвавшегося из-за внезапно открытой двери склепа. Я покатился по склону вниз, но мое падение затормозил верный Карунга, продолжавший цепляться за башмак. Я едва не вывихнул лодыжку, но остановился. Порыв пронесся выше, и я мог поклясться, что услышал в наступившей тишине далекий скрипучий хохоток, от которого стало невообразимо жутко. Я нашарил «пигмей» дрожащей рукой.
Карунга молился на неизвестном мне языке, а я, лежа навзничь и не имея сил подняться, заметил; что тьма начинает понемногу рассеиваться. Снова повеяло мертвечиной, и я пополз, одержимый животным, первобытным ужасом, обдирая в кровь руки о торчащие тут и там ветки и острые листья, что-то мыча…
Так я полз, наверное, минут пять. Рядом был верный Карунга. И только когда стало совсем светло, я нашел в себе смелость оглянуться.
Лучше бы я этого не делал.
Отряд Эймса Индуны лежал на вершине холма. Словно изломанные злым ребенком куклы, бойцы антитеррористической группы были свалены в кучу, от которой растекались по глинистой почве ручейки крови. Я увидел оскаленные зубы Джонни, согнутую под невозможным углом мускулистую руку Лонг Джона, вмятую внутрь грудную клетку Фиси… Среди них не было только Индуны.
И все они были мертвы.
Первой моей мыслью было вскочить и бежать со всех ног прочь отсюда, в лес, в реку, куда угодно, лишь бы подальше от этой страшной кучи. Скользя по сырой траве, я поднялся и помог встать Карунге. Толстяк трясся и закрывал руками лицо.
– Стоять! – негромко сказали мне. Из-за густых зарослей вышел белый в изодранной форме, за ним – негр, оба с автоматами.
– Бросьте оружие, – велел белый, судя по акценту итальянец.
Я послушно бросил свой «пигмей». Карунга всхлипнул.
– Двое, мой генерал! – крикнул негр. Мбопу я узнал сразу. Конечно, он изменился за эти годы – похудел, осунулся, но я узнал его.
Он тоже узнал меня и, кажется, несказанно удивился.
– Таманский? – спросил он.
– Здравствуйте, Мозес, – кивнул я.
– Не ожидал… – Мбопа покачал головой. – Мы сегодня по разные стороны, Таманский.
– Вы меня расстреляете?
Прозвучало это до ужаса глупо. Герой, пойманный врагами. «Вы меня расстреляете?»
– Нет, мы возьмем вас с собой, – мягко сказал Мбопа. Карунга всхлипнул.
– Его тоже, – быстро сказал я.
– Разумеется, – согласился Мбопа. – Куда ж его девать?
Я не знал, что буду делать дальше, но пока испытывал счастье: я жив! Я жив, надо мной солнце пробивается сквозь густую листву, орут птицы, жужжит мошкара, пахнет кровью, но я жив.
Я не раз попадал в передряги, где мог сложить голову и откуда вывернулся чудом. Достаточно вспомнить историю с НЕРвами, где я имел шанс стать покойником едва ли не по два раза на дню… Но сейчас я был искренне рад, что черный туман, пахнущий мертвечиной, обошел меня стороной, не забрал с собой. Я не знал, чем это объяснить… Судя по растерянному выражению лица Мбопы, не знал и он.
Мне связали руки, довольно свободно, так, чтобы запястья не натирало. Карунгу и связывать не стали, только навьючили на него тяжелый мешок то ли с продовольствием, то ли с боеприпасами. Я заметил, что у Мбопы осталось всего три человека, не считая его самого, и все трое ранены, причем один тяжело. Он шел, опираясь на плечо негра, а третий, очень неприятный тип, то и дело косился на меня. Если меня все-таки пристрелят, то сделает это именно он.
Мы двигались по дороге с черепашьей скоростью – из-за раненого. Мбопа шел рядом. Он явно порывался о чем-то меня спросить, но никак не решался начать. Я опередил его:
– У вас есть вопросы?
– Да, – ответил он по-русски.
– Так задавайте. Чего играть в молчанку?
– Кой хрен занес вас в эти дебри?
– Работа. Я журналист, если помните.
– В прошлый раз вы тоже работали? – хитро прищурился Мбопа.
– Более или менее.
– Ясно. Теперь вам, наверное, интересно, куда я вас потащу и что там с вами сделают. Пока не знаю. То, что вы живы, меня радует, я в вас врага не вижу, хотя уверен, что несколько минут назад вы с удовольствием взяли бы меня на мушку… Буду откровенен: мы идем к озеру Нъяса, к Чипока. Сейчас мы должны искать транспорт, любой транспорт. Наша главная цель – Нкхата Бэй. Значит, мы будем искать плавсредство. Вас с этим жирным парнем мы не бросим, по крайней мере без особой нужды. Что с вами будут делать дальше – не представляю.
– Наслышан о методах работы контрразведки Нкелеле, – буркнул я. – Лучше бы сразу убили.
– Сомневаюсь, что вы слышали всю правду. Я там повертелся, так что знаю побольше вашего. Ничего вам не буду обещать, Таманский, я же сказал: мы по разные стороны.
Я демонстративно замолчал. Интересно, куда делся Индуна? Спасся? Или я просто не видел его тело? Искренне хотелось, чтобы лейтенант выжил, но я не слишком-то в это верил. Зря не спросил у Мбопы, что это был за чертов туман… Хотя он и не сказал бы, наверное.