Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра
Шрифт:
На следующий день мне сказали, что Ошо собирается поехать отдохнуть в горы и что я поеду с ним. Кроме меня с ним поехали также Мукти, его кухарка, Нирупа, Деварадж, Вивек и Джайеш. Джайеш приехал в Раджнишпурам всего несколько месяцев назад. Один только раз он встретился глазами с Ошо, когда тот проезжал мимо него на машине, и тут же отправился в гостиницу, позвонил в Канаду, где у него был довольно успешный бизнес, отменил всю свою жизнь там и остался здесь. Тот, кто никогда не знал, что значит для ищущего найти своего Мастера, вполне может сказать, что Ошо Джайеша загипнотизировал.
Джайеш – красивый, мудрый, практичный саньясин. У него отличное чувство юмора, которое прекрасно сочетается с решительностью
По дороге в аэропорт небо было залито ярко-оранжевым светом уходящего солнца. На летном поле нас уже ждали два небольших самолета. Я летела вместе с Нирупой и Мукти. Во время взлета мы прильнули к окнам и махали нашим друзьям, оставшимся на взлетной полосе. Через несколько мгновений мы были уже высоко в небе и уносились все выше и выше. Мы не знали, куда летим, и от этого нам было весело.
Глава 8
США – тюрьма
28 октября 1985 года.
Наш «Лиар» шел на посадку в Шарлотте, Северная Каролина. Я вглядывалась в темноту за окном, аэропорт казался пустынным. Несколько тощих высоких кустов колыхались на ветру. Как только самолет приземлился и моторы выключились, Нирупа увидела Ханью, женщину, у которой мы должны были остановиться. Ханья была удивительно молодой свекровью Нирупы, она стояла на летном поле со своим другом Прасадом.
Нирупа с энтузиазмом позвала Ханью, и ровно в этот момент со всех сторон раздались громкие крики: «Руки вверх». Эти возгласы отбросили меня в совершенно иную реальность. На мгновение в воздухе повисла ужасающая тишина. Разрыв между тем, чего мы ожидали и что получили, был таким невероятным, что сознание отказывалось верить в происходящее. Хотелось крикнуть: «Нет, этого не может быть!» В считанные секунды наш самолет был окружен примерно пятнадцатью мужчинами с автоматами в руках.
Вот это было реально: темнота, мигающие огни, визг тормозов, крики, паника, страх – вокруг меня все шло кувырком, но я слишком ясно осознавала опасность и от этого старалась сохранять спокойствие. «Только не вздумай чихнуть, – сказала я сама себе, – эти люди явно напуганы. От малейшего колебания они будут стрелять».
Через три года после того, как это произошло, какой-то репортер брал у американских властей интервью, и ему сказали, да еще и привели доказательства, что военным был дан приказ арестовать пассажиров обоих самолетов. Якобы мы были преступниками, скрывающимися от правосудия, вооруженными до зубов террористами.
Окружившие нас люди были одеты в джинсы и куртки лесорубов. Я подумала, что это Орегонские местные жители хотят похитить Ошо. Нам не сказали, что мы арестованы или что эти люди были сотрудниками ФБР.
Я видела перед собой профессиональных убийц. Для меня они были бесчеловечными извращенцами. Глаза их были настолько пустыми, что казались просто зияющими дырами на лицах. Нам было приказано выходить из самолета с поднятыми руками. Но хотя пилот и открыл люк, мы не могли выйти, потому что на проходе стояло кресло Ошо, а оно было размером чуть ли не с треть самолета. Мы пытались воззвать к помощи наших захватчиков, но они, скорее всего, подумали, что таков наш коварный план и что мы тянем время, чтобы зарядить наши пулеметы. Они занервничали, и яркий луч света через окно ударил мне прямо в лицо. Я повернулась и увидела всего в тридцати сантиметрах от себя ствол автомата, из-за которого выглядывало чье-то напряженное, испуганное лицо. Я поняла, что он боится больше моего. В этом-то и была самая большая опасность.
После сцены, достойной шоу Монти Питона, когда нам давались противоречивые приказы типа «Стойте», «Выходите из самолета» или «Никому не двигаться», кресло Ошо все же вынули, и в самолет запрыгнули люди с оружием в руках. Они чуть не прострелили Мукти голову, когда она нагнулась, чтобы надеть туфли.
На взлетной полосе нас прижали лицом к борту самолета и велели широко расставить ноги. Нас обыскали и грубым резким движением надели наручники. Я повернулась к Ханье и прошептала: «Все будет хорошо». Затем нас отвели в зал ожидания, в котором тоже было полно вооруженных людей. Сидя за столиками, за стойкой бара, прячась между горшками с растениями, они целились в сторону входа, ожидая прибытия самолета Ошо.
Было слышно, как бегают туда-сюда люди в тяжелых военных сапогах, как лязгают автоматы, ударяясь о бронежилеты, из раций доносятся шипение и едва различимые голоса. Затем последовал звук одиноко приземлившегося самолета. Следующие пять минут были просто ужасными. Мы не знали, что они сделают с Ошо. Нирупа попыталась пройти через стеклянные двери, выходящие прямо на взлетную полосу, надеясь подать хоть какой-нибудь предупредительный знак, но один из военных направил на нее автомат и приказал вернуться на место. Я ощущала убийственное бессилие ожидания и абсолютную беспомощность среди этих жестоких людей. В пустынном зале повисло удушающее напряжение. Неожиданно раздались панические крики вооруженных людей. Они не могли понять, почему самолет приземлился, а моторы все равно работают. На самом деле это было из-за кондиционера, поддерживающего специальную температуру для Ошо, но люди, ждавшие его на поле, ничего об этом не знали. От этого они еще больше сходили с ума. Время шло, внутри меня образовалась тошнотворная пустота.
Затем я увидела, как Ошо в наручниках, в окружении вооруженных людей, прошел через стеклянные двери. Он шел так, будто идет в Будда-холл на утренний дискурс. Он был спокоен. Заметив нас в зале ожидания, он улыбнулся. Он вышел на сцену совсем в иной в драме, в драме, в которой никогда раньше не участвовал, и все же оставался прежним Ошо. Его никогда не трогали внешние обстоятельства. Все, что происходило с ним на периферии, никак не задевало его центра. Каким же глубоким и безмятежным он был!
Затем последовало фиаско: захватчики зачитали список имен, из которых я не узнала ни одного. Ситуация становилась все более и более непонятной.
«Вы взяли не тех людей», – сказала Вивек.
Не то кино, не те люди – все это было более чем странно. Парень, прочитавший список имен, показался мне альбиносом, покрасившим волосы в красный цвет. Ощущая его сильные сексуальные вибрации, я подумала: «Должно быть, ему нравится мучить людей». Мы еще раз спросили, арестованы ли мы, но ответа так и не последовало.
Нас вытолкнули на улицу. Там уже ждали, по меньшей мере, двадцать полицейских машин с включенными красными и синими сигнальными огнями. Ошо отделили от нас и посадили в машину одного. У меня сердце ушло в пятки. Сев в другую машину, я наклонила голову и положила руку на пустое место, туда, где раньше билось мое сердце, и тут меня огромной волной захлестнуло сознание того, что происходит что-то действительно ужасное.
Полицейские ни разу на нас не посмотрели как следует. Если бы они это сделали, то не стали бы надевать на нас наручники и считать массовыми убийцами. Они увидели бы четверых милых, довольно хрупких женщин тридцати с лишним лет, не более опасных, чем котята, а также двух взрослых интеллигентных мужчин, полных такой элегантности и мягкости, которую им вряд ли приходилось встречать прежде, и Ошо… ну что сказать об Ошо? Взгляните на его фотографию, и сами все поймете.