Алмазный башмачок
Шрифт:
— Итак, посвятите меня в ваши проблемы, Кристиан.
Корделия взлетела по лестнице в небольшую комнату, которую она занимала, когда двор пребывал во дворце Бельведер. Комнатка эта ни элегантностью, ни величиной не могла соперничать с ее апартаментами в Шенбрунне, хотя и не была столь тесной, как закуток в древнем Хофбурге, но придворные привыкли к постоянным переездам из одного дворца в другой в зависимости от церемониальных обязанностей императрицы, и Корделия чувствовала себя как дома в любом из них.
Дернув на бегу за сонетку, она бросилась к большому шкафу со своими туалетами, одновременно снимая через голову тунику.
— Да спасут нас все святые! Во что это ты вырядилась, дитя мое? — Матильда появилась в дверях спустя всего лишь пару минут после звонка. В свое время она нянчила Корделию и теперь уже в качестве служанки продолжала пестовать и опекать ее, словно та все еще была неразумным ребенком. — Что бы сказал твой дядя, увидев такое? А императрица?
И с этими словами она поскорее прикрыла за собой дверь.
— Ох, не начинай все сначала, Матильда. — Корделия наконец выпуталась из своей туники и швырнула ее на пол. — Только Тойнет знает, кто был сегодня в костюме Дианы, и она считает, что это чудная шутка Но сейчас я должна переодеться.
— Надо найти что-нибудь вроде мешка, чтобы залезть в него с головой Ничто более откровенное не удовлетворит чопорного виконта Кирстона!
— Да если у кого-нибудь хватило бы терпения заставить тебя одеться в такое, на него следовало бы молиться! — ответила Матильда.
Корделия достала из гардероба платье из цветастого муслина.
— Вот это должно подойти. Я в нем буду столь же соблазнительна, как и стог сена. Зашнуруй меня, Матильда.
Она повернулась к своей наперснице спиной и пригнулась к спинке кровати, чтобы та затянула корсет — Отлично. Спасибо тебе. — Просунув большой и указательный пальцы под пояс, она удовлетворенно кивнула. — Мне кажется, что, когда у меня появятся дети, мои груди станут еще больше. А теперь — где мои чулки?
Не говоря ни слова, Матильда протянула их Она уже привыкла к эскападам Корделии.
— Пелерину, — потребовала Корделия, надевая нижнюю юбку и натягивая через голову платье. — Мне нужна скромная пелерина, под которой никто не узрит ни сантиметра моей груди.
Матильда осуждающе покачала головой и молча протянула ей скромную белую пелерину. Корделия пристегнула ее к вороту своего платья.
— Ох, а мои волосы! Я не могу отправиться с такими лентами в прическе, они нарушат весь замысел — Она быстро вынула шпильки из высоко подобранных волос и рассыпала их по плечам — Будь добра, расчеши меня побыстрее.
Матильда прошлась по волосам щеткой, из-под которой, казалось, вырвались черные искры.
— Ты просто чудо, Матильда, что бы я делала без тебя! — воскликнула Корделия, обнимая служанку и звучно целуя ее. — Не дожидайся меня. Раздеться я могу и сама.
Она схватила веер и, приплясывая, выбежала из комнаты, оставив улыбающуюся Матильду ликвидировать последствия произведенного ею урагана.
Звуки музыки все еще доносились из бального зала, когда Корделия вбежала, перепрыгивая через две ступеньки, по мраморной лестнице. Не переводя дыхания, она пронеслась к небольшому аванзалу. Остановившись в дверном проеме около горящего факела, она притворно-скромно потупила взор.
— Надеюсь, против такого одеяния вы не будете возражать, милорд Кирстон.
С этими словами она подняла на него свои глаза, и свет факела отразился в них двумя темными ирисами.
— Я бы сказал, что так вы выглядите значительно лучше, мадам, — ответил он с холодным поклоном.
— Я буду иметь это в виду, когда попрошу швею сделать мне одно из тех одеяний, в которых восточные женщины ходят в гаремах, — сказала она. — Нечто такое, что закрывало бы каждый сантиметр моей кожи, а окружающие могли бы видеть только мои глаза. Придется ли оно вам по вкусу, милорд? Тогда я уж точно не смогу никого искусить или…
— Придержите свой язык, Корделия — оборвал он ее и, пытаясь скрыть разбирающий его смех, прикрыл глаза. Корделия могла вырядиться даже в мешковину и все равно осталась бы обольстительнейшей женщиной, но не должна была знать этого.
— Так я искушаю вас, милорд?
Она подняла на него притворно-скромный взор, но длинные ресницы ее трепетали в откровенной попытке флирта.
— Корделия! — снова воскликнул Кристиан Ему еще не приходилось видеть, чтобы его подруга вела себя подобным образом. — Ты что, выпила слишком много шампанского?
Она отрицательно покачала головой, не отводя глаз от виконта.
— И все же я искушаю вас, милорд?
— Да, на многое, — ответил тот, внезапно утратив веселое настроение, — и в основном на малоприятные вещи.
— Но я не хотела вас задеть, — сказала она, зная, что это не вполне соответствует истине. Увы, когда она оказывалась в компании с виконтом, в нее словно вселялся дьявол. — Мне кажется, у вас просто нет чувства юмора. Если бы оно присутствовало, вы бы не надели такой скучный, без всякой выдумки костюм.
Лео взглянул на свое отражение в зеркале.
— А что вам в нем не нравится? — спросил он тоном обиженного ребенка.
— Он откровенно неинтересен. Я бы одела вас в костюм римского легионера… в короткую тогу и краги, в военные сандалии с перекрещивающимися ремешками, завязанными у колен. Да, и еще в венок из позолоченных лавровых листьев вокруг головы. Получилось бы очень впечатляюще.
Лео был так захвачен, пытаясь вообразить себя в подобном обличье, что даже не сразу понял, что она снова завладела всем его существом. Он взглянул на Кристиана и увидел, к вящему своему огорчению, что молодой человек улыбается.