Алмазный башмачок
Шрифт:
— Княгиня, извольте принять мои поздравления.
Голос Лео вернул ее к реальности. Она взглянула на него, боясь, что щеки ее сейчас зальются внезапным румянцем.
Лицо Лео было ничего не выражающей маской с пустыми глазами. Он склонился перед ней в поклоне.
Корделия присела в реверансе.
— Благодарю вас, милорд, — произнесла она сдавленным голосом, испытав сильнейшее чувство беспомощности.
Ей захотелось броситься ему на шею, умолять, чтобы он сгреб ее в охапку и увез отсюда куда глаза глядят. На одно мгновение любовная мечта затмила ужас происходящего с ней в действительности.
— Лео, вы окажете честь поужинать с нами на рю де Бак? — улыбнулся ему князь Михаэль.
Он выглядел довольным собой. Невеста была просто очаровательна в своем золотом одеянии, а ее маленькая ручка покоилась на его руке с извинительным для девственницы трепетом. Грядущая ночь обещала ему восторги наслаждения. Приглашая Лео, он покрыл ее руку своей ладонью жестом собственника.
Лео заметил это движение. В горле у него застыл комок.
— Я буду вынужден извиниться, князь, — сказал он, снова церемонно поклонившись.
— О нет, ни в коем случае. Вы оказали мне такую услугу, мой дорогой Лео. Ну же, Корделия, давайте попросим Лео — вместе. Мы должны выразить виконту нашу признательность за его любезное внимание к вам во время поездки. Так давайте же умолять его разделить нашу радость. Право, виконт, вы не можете не быть у нас.
Несколько секунд Лео искал приличный предлог для отказа. Потом он взял князя под руку, отвел в сторону и заговорил с ним вполголоса:
— Я должен просить извинить меня, Михаэль. Это событие… такое радостное для вас… заставило меня вспомнить Эльвиру в такой же день… Я боюсь, что испорчу вам весь вечер.
Михаэль неохотно сдался:
— В таком случае не смею настаивать. Но вы ведь навестите нас?
— Разумеется. — Лео повернулся к Корделии, тщетно старавшейся подслушать их разговор, изображая при этом воплощенную скромность. — Прошу простить меня, мадам.
К сожалению, у меня есть совершенно неотложные дела. Еще раз примите мои поздравления и пожелания счастья.
Она вздернула подбородок и сказала резким тоном:
— Мне хочется верить, что вы вскоре придете к нам, чтобы навестить дочерей моего мужа. Вы часто говорили мне, как сильно к ним привязаны.
Лео молча отвесил поклон и уже собирался отойти, как вдруг увидел Кристиана, топчущегося в нескольких шагах от них.
— Михаэль, позвольте мне представить вам Кристиана Перкоцци. Он только что приехал из Вены, где был одним из учеников придворного музыканта.
С этими словами он кивком головы подозвал молодого человека.
— Кристиан — мой очень близкий др… знакомый, — вставила Корделия, тепло улыбаясь склонившемуся в поклоне перед князем Кристиану. Она даже забыла на мгновение собственные заботы, обрадовавшись возможности сделать что-нибудь хорошее для своего друга. — У него не сложились отношения с Полигнием, его учителем, который присваивал работы Кристиана, так что теперь он ищет нового покровителя. Виконт Кирстон был весьма любезен, предложив ему свою помощь.
И, протянув руку, она вытащила Кристиана из толпы гостей. Михаэль холодно посмотрел на покрасневшего молодого человека.
— Вы знакомы с моей женой?
— Мы вместе росли, — сказала Корделия.
— Я не спрашивал вас, мадам, — ледяным тоном произнес Михаэль. — Так же как не привык к тому, чтобы меня перебивали.
При этом выговоре, сделанном в присутствии всех гостей, Корделия покраснела до корней волос. Язвительные слова уже готовы были сорваться у нее с языка, и только сильнейшим усилием воли она удержала их. Взгляд ее метнулся к Лео, стоявшему рядом с нахмуренным лицом. Кристиан потерял дар речи.
— Я полагаю совершенно невозможным, чтобы имя моей жены связывалось в чьем бы то ни было представлении с простым музыкантом, тем более учеником, — все тем же тоном продолжал Михаэль. — Виконт Кирстон волен покровительствовать вам, но княгиня Саксонская не может признать вашего с ней знакомства.
Он кивнул головой Лео, потом повернулся.
— Пойдем, Корделия.
С этими словами он взял ее за руку и повел к карете.
Корделия взглянула через плечо на обескураженного Кристиана и нахмуренного виконта, а потом решительно произнесла:
— Милорд, я протестую против таких публичных унижений. Не было никакой необходимости так со мной обращаться в присутствии моих друзей.
— Вы не будете считать людей, стоящих ниже вас, в числе ваших друзей, — ответил князь. — Вы равным образом не будете ни прерывать меня, ни высказывать собственное мнение, пока вас не спросят. Такое поведение неприлично, и я не переношу, когда моя жена пытается красоваться на людях.
Полагаю, я выразился достаточно ясно.
Они уже приближались к экипажу, который должен был отвезти их в дом Михаэля на рю де Бак. Гнев и смущение переполняли Корделию. Никто до этого не обращался с ней в столь оскорбительной манере. Корделия всегда оказывалась в центре внимания общества, потому что была интеллигентна, начитанна, к тому же совершенно очаровательна. Она ощущала себя личностью, сопричастной всем современным проблемам, а этот человек хотел насильно ограничить ее кругозор домашним мирком, лишить права на собственное мнение. О Боже, какую же жизнь она начинает?
Михаэль помог ей подняться в карету, на лице его было написано удовлетворение, как будто он свершил нечто значительное, Войдя вслед за женой в карету и усевшись на противоположном сиденье, он уставился на нее из-под полуопущенных век взглядом хищника. Корделия откинулась на спинку своего сиденья и прикрыла глаза. Девушка не могла вынести, когда он смотрел на нее так самодовольно… и с такой жадностью.
Глава 11
Ночь еще только опускалась на город, когда последний из приглашенных на празднование гостей покинул дом князя на рю де Бак. Свадебный вечер был скромным и чопорным, и опасения Корделии, что ее уведут в спальню на глазах у всех гостей, не сбылись.
Ее проводили вверх по лестнице три пожилые дамы, дальние родственницы князя, которым даже в голову не пришло как-то ободрить новобрачную. Они так оживленно тараторили между собой, обсуждая гостей, что Корделия почувствовала себя лишь некой помехой в их разговоре.
— Мадам, Матильда вполне справится с моим туалетом, — решилась произнести она, ежась в тонкой рубашке, поскольку одна из этих своеобразных помощниц, державшая ее роскошную ночную рубашку, похоже, забыла свои добровольные обязанности, занятая подробным обсуждением прически мадам Дюбарри.