Алмазный эндшпиль
Шрифт:
– Но на этот раз камни будут не Монины, а те, которые предоставит Хрящ, – медленно сказала Майя, поняв, что задумал Хрящевский.
– Верно. Аман Купцов никогда не станет проверять за Моней, потому что всем известно: Верман – профессионал. Зато медиа-магнат станет проверять за Аманом. Как ты думаешь, что он почувствует, когда увидит, что за камушки ему подсунули? Он решит, что его держат за идиота. Купцов может бить себя в грудь и клясться на последних портянках, но это уже будет неважно.
– В лучшем случае Аману простят этот грех, –
– В худшем случае из всех ящиков ты будешь слышать дважды в сутки, что Купцов вор и обманщик. Нашего Амана протянут во всех средствах массовой информации, принадлежащих Станиславу. Чтобы в будущем никому неповадно было пытаться обманывать большого человека и огорчать его жену и двух славных дочек.
Моня перебил его, наставив на Майю толстенький палец:
– Ты знаешь, что на Амана трижды пытались заводить уголовные дела, и каждый раз они разваливались? Как ты думаешь, если после того, что случится, дело заведут в четвертый раз, то оно дойдет до суда? Таки да, Марецкая! Аман держится лишь до тех пор, пока прячется за спиной своего покровителя. Стоит тому отойти в сторону – и Купцову придется ой как нелегко. Теперь ты видишь, что придумал Хрящевский? Ох, беда на мою глупую голову…
Он вцепился в свою курчавую шевелюру обеими руками.
– Моня, Сема, – растерянно проговорила Майя, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли в кучу, – но этого нельзя делать!
– Конечно, нельзя! – горячо поддержал ее Яша. – Вы же не согласились?
Дворкин и Верман молчали. Яша вслед за Майей переводил взгляд с одного на другого.
– Дядя?
Моня не отвечал.
– Семен Львович, это безумие! Вы понимаете, что если вы пойдете на это, Аман Купцов вас уничтожит? Не в прямом смысле… Но вы не сможете больше работать в Москве!
Моня выпустил из рук свои кудри и поднял на Майю черные глаза.
– Марецкая, если я не пойду на это, меня уничтожит Хрящ. И, прошу заметить, без всякого переносного смысла! Или ты думаешь, что мне не хватает внутри себя дырки для сквозняка? Так ты глубоко ошибаешься! Моня Верман не такой человек, чтобы радоваться дополнительной вентиляции.
– Что вы глупости говорите, честное слово… – рассердилась Майя. – Не нужно демонизировать этого вашего Николая Павловича.
Дворкин насмешливо присвистнул, и она осеклась.
– Уточка моя, это не кто-нибудь, это Хрящ, – пояснил Сема. – Ты думаешь, мы с Моней уже хорошо пожили и можем занять свои три кубометра? Нет, ты так не думаешь. И я так не думаю. А вот Хрящ вполне может так подумать. И тогда нам с Моней не останется ничего другого, как завернуться в простыню и ползти на кладбище.
– Перестаньте! Не убьет же он вас! – воскликнула Майя.
Яша, Моня и Дворкин поглядели на нее с сожалением. Майя обвела их взглядом, и ее уверенность куда-то исчезла.
– Ты знаешь о Севе Алмазном? – хмуро спросил Моня. – А о братьях Ясновых? Ты хотя бы должна была слышать о бизнесе Юлия Левина!
Марецкая
– Во-от! – констатировал Верман. – Ты не знаешь об этих людях. А почему? Потому что все они уже умерли. И я тебе скажу, от чего.
– Моня, перестаньте! – приказал Сема. – Не трепите языком, если хотите говорить им долго и счастливо.
Но Вермана было уже не остановить.
– Севу выловили из Москвы-реки с простреленной головой. – Он загнул один палец. – Старшего Яснова расстреляли при его охране, никто не успел сделать звука. Младший сбежал в Берлин, но кого это интересовало, если их дело отошло Коле Хрящевскому! – Второй палец Моня тоже загнул, не обращая внимания на угрожающе поднявшегося Сему. – А Юлия Левина, золотого ювелира, нашли в его собственном доме… Все, все, молчу!
Верман действительно замолчал. Но поднял руку и выразительно загнул третий палец.
– Хрящевский – чудовищный человек, – подтвердил Сема. – Поговаривают, у него немного съехала набекрень крыша и он стал мишугенер…
– Сумасшедший, – подсказал Яша.
– Верно. Но ведь мы не врачи, чтобы его лечить, э? Так что с того диагноза нам никакого толку, кроме огорчения.
– Лучше бы я стал врачом! – в сердцах воскликнул Верман. – Мама хотела, чтобы я пошел в дантисты!
– Еще успеете, Моня, – охладил его пыл Дворкин. – Где-нибудь в Моршанске из вас получится отличный дантист. Если вы останетесь живы после всей этой катавасии и вас не придушит Аман собственными руками.
Майя задумалась. Значит, план Хрящевского предполагает, что они подставят Амана Купцова. Выиграет от этого только Хрящевский, у которого с Аманом свои счеты. А все остальные проиграют…
На этом месте ее осенила такая простая мысль, что Майя удивилась, как она не пришла ей в голову раньше.
– Слушайте, слушайте! – позвала она. – Я знаю, что нужно делать.
Верман повернул к ней бледное лицо, Сема заинтересованно приподнял брови.
– Надо пойти к Аману и во всем ему признаться. Рассказать о том, как вас собирались использовать, и предупредить о затее с бриллиантами медиа-магната. Кто предупрежден, тот вооружен. В свете того, что вы помогли ему избежать колоссального провала, Купцов не станет слишком буйствовать. Хотя и стоило бы, – добавила Майя, бросив выразительный взгляд на Моню.
Но, к ее удивлению, предложение было воспринято скептически.
– Не годится, – кратко сформулировал Яша. – Из огня да в полымя.
– Почему не годится? Это лучшее, что можно придумать! Моня, неужели вы не согласны?
Моня вскочил и принялся мерить салон кругами. Руки он заложил за спину, наклонился вперед и стал похож на пингвина.
Все словно завороженные следили за тем, как Верман наматывает круги.
– Никогда! – воскликнул он наконец, резко остановившись. – Марецкая, ты хорошая женщина, но предлагаешь такое, что лучше застрелиться.