Алмазы Эсмальди
Шрифт:
Крыть было нечем. Генри понимал, что этот молодой сильный парень может справиться с ним, как с мухой. Джонни мог бы пойти в его комнату, отыскать остальные драгоценности и преспокойно уйти. Никто из них не в состоянии помешать ему.
– Хорошо, Джонни, – сказал Генри покладисто. – Раз так, навестим Эйба завтра.
Джонни убрал руку с мешочка, кивнул, встал и ушел к себе. Дождавшись, пока за ним закроется дверь спальни, Марта повернулась к Джильде и со злостью произнесла:
– Занялась
Джильда ответила ей каменным взглядом, потом поднялась и вышла.
– Так-то ты поставил его на место! – набросилась Марта на Генри. – Когда Эйб заплатит, этот стервец заберет свою долю, и нам его больше не видать!
Генри пригладил усы.
– Я должен подумать.
Марта презрительно фыркнула и пошла спать, тяжело ступая. Она была так разъярена, что забыла наведаться к холодильнику, и вспомнила об этом, уже улегшись.
– А, черт с ним! – сказала она и погасила свет.
Эйб Шулман сидел за своим столом и быстро заносил цифры на листок бумаги. Итоги недели были неудовлетворительны. Хотя сезон был в полном разгаре, через его руки не прошло ничего сколь-нибудь стоящего. Полиция Майами резко усилила меры безопасности и распугала ребят. За всю неделю не произошло ни одной приличной кражи. Неожиданное появление Генри и Джонни удивило его.
– Привет, полковник… Джонни… Зачем пожаловали?
– За деньгами, – Джонни поставил портфель на стол.
Эйб горько улыбнулся.
– Кому не нужны деньги? – Его маленькие глазки остановились на портфеле. – Вы мне что-нибудь принесли?
– Угу.
– Подождите. – Эйб встал и запер дверь кабинета. Джонни расстегнул молнию на портфеле и достал три замшевых мешочка и сверток в папиросной бумаге. Он развернул их и высыпал содержимое на бювар Эйба. При виде бриллиантов, изумрудов, рубинов и четырех великолепных ниток жемчуга Эйб со свистом втянул воздух. Такого прекрасного улова он не видел уже несколько лет.
– В свертке золотые, серебряные и платиновые оправы, – пояснил Генри.
Подождав, пока Эйб осмотрит оправы, Джонни сказал:
– По страховой оценке все разом стоит пятьсот восемьдесят кусков.
Эйб принял непроницаемый вид и пожал толстыми плечами.
– Джонни, мой мальчик, никогда не доверяй страховой оценке. Пагубная ошибка. Стоимость драгоценностей всегда завышают при страховании… это же рэкет.
Он разложил бриллианты перед собой и, сопя, наклонился над ними. В течение десяти минут он изучал отдельные камни, осматривал ожерелья, то и дело вставляя в глаз лупу, а Джонни и Генри молча наблюдали. Наконец, он вынул из глаза лупу и начал делать подсчеты на листе бумаги. Затем бросил карандаш и посмотрел на Генри.
– Товар хорош, полковник, спору нет,
– Ты получишь за этот товар больше, Эйб. Брось, меня не проведешь, – сказал Генри, качая головой. – Мы считаем, настоящая цена – двести тысяч.
– Нет, – спокойно сказал Джонни. – Ты продашь их за 350 тысяч или не получишь вовсе!
Эйб отпрянул со страдальчески изумленным видом.
– Ты с ума сошел! Триста пятьдесят? Да мне и двухсот нипочем не получить. Я знаю рынок.
– Я тоже, – сказал Джонни. – Я говорил с Берни Баумом.
Эйб посуровел.
– С этим жуликом! Не смеши меня! Ты только послушай, Джонни, я знаю, о чем говорю. Я…
– Заткнись! – прорычал Джонни, вскакивая. Он наклонился через стол, свирепо глядя на Эйба. – Ты заплатишь нам сто двадцать тысяч, иначе мы забираем товар. Ну?
Эйб отодвинулся назад.
– Это невозможно, Джонни, но я скажу тебе, что я сделаю. Пусть я понесу убыток… Товар хорош, признаю, но спрос паршивый. Я дам вам 80 тысяч. Идет?
Джонни начал сгребать бриллианты, бросая их в мешочек. Когда он принялся за изумруды, Эйб не вытерпел.
– Да погоди ты… Восемьдесят тысяч! Это же состояние! Клянусь, Джонни, никто другой не предложил бы вам больше пятидесяти. Клянусь тебе! – Джонни побросал изумруды в мешочек.
– Что ты делаешь? – спросил Эйб. Лицо его блестело от пота.
– Я покажу товар Бауму, – сказал Джонни, опуская ожерелья в третий мешочек.
– Да слушай же, Джонни, поимей соображение. Берни не даст за них 50 тысяч. Я знаю Берни, он жулик. – Видя, что Джонни завязывает мешочки, Эйб поспешно продолжал: – Ладно, даю вам сто тысяч. Я буду разорен, но я не хочу, чтобы вы попали в грязные руки Берни… сто тысяч.
Джонни прервал свое занятие и поднял голову.
– Наличными?
– Конечно.
– Сейчас же?
Эйб всплеснул руками.
– Ради Бога, Джонни, будь благоразумен. Разве я стану держать такие деньги прямо здесь, в конторе? Получишь деньги на той неделе.
– Я получу их сейчас или пойду к Бауму, – сказал Джонни, складывая мешочки в портфель.
– Но у меня их нет! – взвинтился Эйб, стуча кулаком по столу. – Слушай ты, сукин сын…
Этого не следовало говорить. Джонни выбросил руку и ухватил его за рубашку. От сильного рывка голова Эйба резко мотнулась назад.
– Как ты меня назвал?
Эйбу показалось, что у него сломана шея. Его жирное лицо пожелтело, глаза закатились.
– Беру назад, – прохрипел он. – Прошу прощения…