Альмир
Шрифт:
— А что о ней рассказывать? — пренебрежительно сказал Сигар. — Я понял, что тебя интересует. Понимаешь, у нас обучают только тем наукам, от которых есть отдача. Там почти все уже давно известно, и что-то новое открывают очень редко. Это в первую очередь выплавка металлов и особенности их обработки. Учат и специалистов по выделке бумаги, производству и окраске тканей. Но в тканях еще используется магия, поэтому стараются, чтобы у части студентов были к ней хоть какие-то способности. Остального я уже и не помню. Ах да, еще учат архитекторов, но их набирают не каждый год.
— А почему
— Все дворянство лечат маги, а у простонародья есть и маги из тех, кто послабее, и твои врачи. Только их сами врачи и учат. Берут себе учеников и гоняют их лет двадцать, а потом выучат за полгода и набирают других. Может быть, уже хватит? Или ты просто не хочешь заниматься с гантелями?
— Пошли, — сказал я, поднимаясь с кровати. — До обеда еще три часа, так что позаниматься успеем.
Чтобы не возвращаться к этому потом, скажу, что в местном часе было сто минут, а в минуте — сто секунд или мигов, равных интервалу между ударами сердца. Сутки длились двадцать часов, а в году было триста тридцать шесть дней с теми же сезонами, что и у нас. Месяцы названий не имели и на что-то вроде недель не разбивались. В каждом сезоне было по три месяца продолжительностью в двадцать восемь дней. Сегодня, судя по второму циферблату часов, был пятнадцатый день второго месяца лета. Я поначалу удивился часам с календарем, посчитав такое устройство излишне сложным, но Лара, когда я ее спросил, засмеялась и сказала, что стрелку календаря каждый день вручную переводит убирающая в моей спальне служанка.
Зал для тренировок находился на первом этаже как раз под моими комнатами, поэтому долго ходить не пришлось. Гвардейцы здесь занимались редко, потому что у них были свои казармы и помещение для тренировок, а большинство стражников прекрасно владели оружием и в зале появлялись лишь время от времени размяться. Сейчас он был абсолютно пуст. Размерами это помещение напоминало школьный спортивный зал, хорошо освещалось через шесть больших окон и имело обычные деревянные полы. Я подошел к стойкам с тренировочным оружием, вытащил один из мечей и для пробы помахал им перед собой.
— Осторожно! — предупредил меня Сигар. — Не отруби себе ненароком чего-нибудь. Рано тебе пока браться за меч, тем более такой.
— А в чем разница? — спросил я.
— В правой стойке затупленное оружие, — пояснил он. — А в той, из которой ты взял меч, — боевое. А тебе поначалу вообще придется заниматься деревянным. Их здесь сейчас нет, потому что нет новичков. Ладно, положи на место меч и пошли к гантелям. И снимай одежду, а то все сразу промокнет. Скорее бы осень, а то уже достала эта жара.
— А если сходить искупаться в проливе? — предложил я. — Ромар же стоит на берегу.
— Можно, но хлопотно, — ответил он, выбирая гантели. — В порту вонь и грязь, поэтому там никто не купается, да и опасно из-за якорей и цепей. Это нужно брать экипаж и охрану и ехать чуть ли не целый час туда, где хорошие пляжи. Ездим, но редко.
— Скучные вы люди! — высказал я свое отношение к эльфам. — Океан под боком, а ему лень потратить час! Предложу Ларе и, если захочет, съездим вместе. Не беспокойся: охрану возьмем. В чем здесь купаются?
— Ни в чем, — ответил он. — Купаться голым в проливе это нормально. Если вы поедете, пожалуй, и я съезжу вместе с вами.
— Сигар, а зачем вам два дворца, если и один наполовину пустой?
— Традиция, — мотнул он головой. — К тому же осенью на побережье очень сильные ветра, а южный дворец меньше продувается, поэтому перебираемся туда. Есть и еще одна причина. Три дня в году, начиная с первого дня первого месяца зимы, к нам на праздник съедется все высшее дворянство.
— И не боятся? — спросил я.
— Нечего им бояться, — ответил Сигар. — Нарушившим обычаи будут плевать вслед все саи. Все, заканчивай треп! И сам не занимаешься, и мне мешаешь.
Мы прекратили разговоры и начали выполнять упражнения с гантелями, пока оба полностью не выложились.
— Да, сильно я сдал, — признался Сигар. — Спокойная жизнь расслабляет. Последний раз я сюда приходил с полгода назад, поэтому теперь придется выкладываться. Все, на сегодня хватит, иначе завтра придется идти за помощью к магу.
— А что вы сами можете, как маг? — спросил я.
— Какой я маг! — махнул он рукой. — Такие способности, как у меня, есть у всех саев. Могу, например, убрать головную боль или оказать первую помощь. Еще мысленно связываюсь с другими и умею ставить защиту от подчинения.
— У меня и этого нет, — сказал я. — Интересно, почему?
— Кто тебе сказал такую глупость? — поинтересовался он. — Я имею в виду твои способности.
— По-моему, Лара.
— Ты ее, наверное, неправильно понял, — сказал Сигар. — У Кирена были такие же способности, как и у большинства других. Но даже их, чтобы можно было пользоваться, нужно развивать, а он этого делать не стал.
— Лодырь, — высказался я о принце.
— Тут другое, — поморщился он. — Лень у него была, как и у любого другого, а вот желания с ней бороться отсутствовало напрочь. Понимаешь, у нас быть вторым сыном вельможи не так легко. В основном все внимание уделяется наследнику. Его обучают всему тому, что ему положено знать и уметь, охраняют и постепенно привлекают к управлению землями. Лучшая невеста тоже достанется ему. Младшему не приходится рассчитывать на то, что в его положении что-то изменится. Наследники гибнут редко и еще реже впадают в немилость и отлучаются от наследства. Это не значит, что на младшем будут во всем экономить, но молодые очень честолюбивы, а такому нелегко прожить всю жизнь в тени брата. Хорошо, если он займется магией, искусством или еще чем. Кирен для себя ничего не нашел, поэтому на все махнул рукой. Это не лень, это безразличие.
— Неужели отец не мог ему помочь? — спросил я. — Это ведь родной сын!
— Я же говорил, что ты не знаешь Повелителя, — сказал Сигар. — Давай оставим эту тему. Ты сейчас чем думаешь заняться?
— Искупаюсь в ванной и до ужина отдохну, — ответил я. — А потом даже не знаю. Может быть, соберемся после ужина и поговорим о заговоре? Расскажешь, что успели сделать, а потом подумаем вместе.
— Оружие покажешь? — спросил он. — Тогда приду. Я почти ничего не успел сделать, но хотя бы расскажу тебе то, что знаю сам.