Алоха из ада

Кадри Ричард

— Медея, чего ты ко мне прицепилась? Я покидаю город и, возможно, больше не вернусь. Иди и купи себе новый терновый венец. Ты победила.

Медея останавливается посреди улицы, так что машинам приходится объезжать её. Она просто смотрит на меня, по её лицу пробегают фазы луны, превращая её из красивой молодой женщины в старую каргу и обратно.

— Кое в чём, Сэндмен Слим, ты постоянен, как звёзды. Например, в своей глупости и эгоизме.

— Ещё я ворую кабельное. К чему ты клонишь?

— То, что ты планируешь, невероятно безрассудно. Снизу и сверху надвигается война. И ты планируешь влезть

в самую её гущу? И ради чего? Личной вендетты. Ты даже вовлёк в неё Кисси. Одно это сделало ситуацию в тысячу раз хуже.

— То, что я делаю — это гораздо больше, чем вендетта.

Её объезжает минивэн, полный улюлюкающих и показывающих средний палец студентов. Медея бросает на них взгляд, и окна фургона взрываются внутрь. Слышно, как студенты кричат, пока фургон останавливается на углу.

— Когда мы встречались прошлый раз, кто с тобой был? Ах, да, чешская шлюха.

— Следи за языком. Ее зовут Бриджит, и правильный термин, который ты ищешь, это «порнозвезда». Ты просто завидуешь ей, потому что у тебя никогда не было секса втроём с космонавтом.

— А теперь ты унижаешь себя с этой бешеной собакой в твоём номере.

— Мы с Кэнди пока только на стадии шока и трепета. Унижение намечено на следующий четверг.

Медея бросает взгляд на улицу, где окровавленные студенты, спотыкаясь выбираются из фургона. Она поворачивается и смотрит на меня.

— Теперь ты приносишь себя в жертву ради дорогой милой Элис.

— Тебе это уже известно, а я хочу быть мёртвым ещё до часу, так что уезжаю. Приятно провести время, строя мелкие пакости гражданским.

Я сажусь в машину, но внезапно она оказывается рядом со мной, положив руку на дверцу.

— Ты действительно собираешься пожертвовать собой, чтобы спасти своего главного предателя? — спрашивает она.

— Что за хуйню ты несёшь?

— Вы с Элис не случайно нашли друг друга. Мы подослали её к тебе.

Она даёт минуту переварить эту информацию. Не помогает. Новость просто сидит и пялится на меня, отвратительная и холодная.

— Ты полагаешь, что Саб Роза настолько слепы, что не заметили бы столь могущественного ребёнка, воспитываемого обычными родителями? Ты был опасен, будучи ребёнком, и стал ещё более опасен, когда вырос. Затем ты решил дистанцироваться от Саб Роза, её кодексов и устава.

— Кодексов и устава? Кто вы такие? Клуб «Ротари» [156] ? Иди на хуй.

156

Старейшая всемирная организация представителей делового мира и интеллигенции, верящих в важность оказания гуманитарных услуг, поддержание высокого этического уровня в любых видах профессиональной деятельности, оказывающих помощь в обеспечении мира во всем мире и в укреплении взаимопонимания между народами.

Медея наклоняется ближе. На её губах играет слабая улыбка, пока те превращаются из полных губ молодой женщины в губы старой карги, сухие и потрескавшиеся, как пустынная равнина.

— Когда ты покинул нас, нам требовалось знать, что у тебя на уме. Простое заклинание не годилось. Ты бы разрушил его. Поэтому мы послали

то, что ты принял бы всем сердцем. Девушку.

— Элис не была Саб Роза. Она не обладала никакой магией. Я бы знал.

— Ты прав. Бедняжка Элис была инвалидом. Но у её родителей был дар. Они Саб Роза, что делает и её тоже Саб Роза. Неполноценность Элис делала её идеальным оперативником. Без её собственной магии ты бы никогда её не заподозрил. И присматривать за тобой было для неё единственным способом способствовать благополучию своего народа.

В моей памяти мелькают воспоминания об Элис. Тысячи снимков её лица. Её рук. Её тела. Нет ничего, что могло быть истолковано как магия или ложь.

— Я тебе не верю.

— Истина не требует, чтобы ты верил. Элис никогда не была твоей. Она принадлежала нам.

— Тебя Мейсон надоумил? Аэлита? Может, они оба. Баба Яга, что они тебе пообещали? Свой собственный дом на жареных-курьих-ножках-по-кентуккийски?

Медея смеётся. В квартале отсюда студенты вытаскивают осколки стекла из лиц друг друга. Один сидит на бордюре, уставившись в телефон в руке. Он никак не может придумать, кому позвонить.

— Я Инквизиция, а Инквизиция вне пределов желаний, делающих возможным подкуп.

Она достаёт что-то из внутреннего кармана пальто и швыряет мне в машину. Волчьи зубы и вороньи перья, связанные льняной нитью с конским волосом. Смертельная метка Инквизиции. Она даже не поленилась накапать сверху кровавый крестик.

— Ты использовал свои девять жизней. Возвращайся в свой номер и продолжай развлекаться с тем животным. Будь счастлив и тихо уничтожай себя, как тебе следовало поступить много лет назад. Однако, если продолжишь следовать намеченному тобой курсу, Инквизиция разберётся с тобой раз и навсегда. Это твой последний шанс на искупление.

Я швыряю смертельную метку через плечо и затягиваюсь «Проклятием».

— Искупление? Я жажду искупления примерно так же сильно, как хочу быть одним из властелинов вселенной голубых кровей с Ярмарки Ренессанса [157] , которым вы подчиняетесь. Люцифер выбрал меня разобраться с этим. Не Саб Роза, не тебя, не Золотую Стражу, не Микки Мауса. Меня. Я единственный, кто может остановить Мейсона. Ты встанешь у меня на пути, и он победит. Это станет концом всего, и это будет твоя вина. Так что, ведьма, почему бы тебе не вернуться в свой сделанный из сладостей дом в лесу, и не съесть несколько заблудившихся детей?

157

Костюмированный фольклорный праздник.

Медея отходит к обочине и делает приглашающий знак рукой, словно метрдотель.

— Я не буду тебя останавливать, но запомни вот что. Когда будет вынесен твой окончательный приговор, я не приду за тобой. Это ты придёшь ко мне, и по своей доброй воле.

— Значит, никаких объятий на прощание?

Я захлопываю дверцу и включаю зажигание. «Гео» несколько раз кашляет, но двигатель наконец заводится. Медея стучит в пассажирское стекло, и я нажимаю кнопку, чтобы опустить его.

— Мы увидимся гораздо раньше, чем ты полагаешь.