Альпинист. Покорить СССР. Книга 2
Шрифт:
Мы шли медленно, но темпа не сбавляли, даже когда ветер усилился. Видимость еще позволяла идти. Но я с замиранием сердца думал о том, что будет, если погода станет хуже? Молодов пессимизма не выказывал и шел уверенно, лишь изредка правя маршрут.
Горизонт то становился голубым, чистым, то затягивался белыми облаками, полными снега. Высоко над головой подвывал ветер. От этого нервы еще больше натягивались и становилось не по себе.
Через час или два прошли по ощущениям достаточно много. Костя молчал
В один из таких привалов оживился Костя. Он начал морщиться, словно каждый шаг вызвал в нем приступы обжигающей боли.
– Владимир Федорович, меня нельзя вниз! – вдруг очень серьёзным тоном произнес Костя.
– Почему? – не сдержался я.
– Я утону! – выдохнул Костя. – В земле утоню!
Я непонимающе глянул на Молодова.
– При горной болезни иногда отмечаются временные изменения психики, – пояснил тот. – Кислорода мозгу не хватает, вот он и сбоит. Ничего, пройдет.
– Мне нельзя вниз! – вдруг истошно закричал Костя, чем вызвал наше удивление – откуда у парня вдруг появилось столько сил?
Правда, внезапный всплеск эмоций быстро закончился, Костя мешком повис на наших руках. Пришлось поднапрячься, чтобы тащить его дальше.
Но это продолжалось не долго. В какой-то момент Костя вновь очнулся, начал непонимающе оглядываться, смотреть на нас, на горы и округу. А потом вдруг зловещим шёпотом прошептал:
– Ребята, я не пойду вниз. Тут меня оставьте. Прямо в снегу. Мне не холодно.
– Костя…
– Я не хочу. Извините. Так надо.
И вдруг выхватив из-за пояса ледоруб, наотмашь ударил им Молодова.
Прямо по голове.
Тренер охнул, упал. Я же успел увернуться от второго замаха, к тому же он был не такой сильный – всю мощь парень вложил в первый удар.
Выхватив ледоруб, я повалил Костю на снег. Хотел как следует наподдать, но этого не требовалось – парень был без сил.
– Твою мать! Костя, ты что творишь?! – но взывать к совести парня было бесполезно, глаза его жутко вращались в глазницах, Костя явно не понимал, что произошло.
В отличие от меня.
Я метнулся к Молодову. И в ужасе отшатнулся.
Тренер лежал на снегу, неуклюже раскинув руки в стороны. Голова тренера была пробита в районе виска, из раны текла темная густая кровь.
– Владимир Федорович! – подскочил я к Молодову.
Тренер не ответил, он был без сознания. По крайней мере, я на это надеялся.
Мертв? Или живой? Я потрогал шею Молодова, пытаясь нащупать на сонной артерии пульс. Но ничего, кроме собственного оглушительного сердцебиения не почувствовал.
Ситуация была дрянной.
Хуже некуда.
Вдобавок ко всему на горизонте замаячила непроглядная белизна. К нам приближалась сильная метель, гораздо мощней всех тех, что мы уже ощутили на своей шкуре.
– Твою мать… – выдохнул я, глядя на свинцовые, полные тяжелого снега тучи.
Те, что похоронят нас в этой белоснежной могиле.
Глава 7. Гость
Снег слепил. Но было непонятно, откуда берутся солнечные лучи, которые он отражает – все небо заволокло тучами. Крапинки снега блестели остро, словно норовя уколоть взгляд, а белизна проникала даже сквозь закрытые веки, выжигая дочиста все мысли.
Порыв ветра придавил к земле. Я схватился за куртку Молодова и Кости – чтобы нас не растащило в разные стороны, и зажмурился, давая глазам отдохнуть. Дышать в такие моменты было еще тем заданием – воздух холодный, обжигает легкие, словно дышишь толченным стеклом. И даже сквозь специальную маску ловить ртом воздух было непросто.
Потом, когда чуть стихло, я натянул на глаза темные очки. Достал веревку и закрепил нас всех в одну связку. В такую погоду растерять людей – проще простого.
Ну и погодка!
Вновь взвыл ветер, протяжно, жутко. А потом потащил меня в сторону. Я даже на некоторое время опешил, подумал, что меня схватило какой-то дикий зверь и пытается уволочь в берлогу. Но потом понял – это ветер. Веревка, привязанная к остальным людям, натянулась, не давая ветру украсть меня.
С трудом цепляясь за камни и ледяные торосы, делая упор ногами на них, я подполз к Молодову. Аптечка первой помощи находилась во внутреннем кармане куртки, но чтобы достать ее оттуда, понадобилось некоторое время.
– Потерпите, Владимир Федорович! – сказал я, но больше для своего успокоения.
Голос дрожал. А пальцы упорно не хотели слушаться.
Я с трудом раскрыл пакет с бинтом, подвинулся к Молодову ближе. Рана была страшной. Ледоруб пробил кость, и только чудом не задел мозг. Глаза тренера закрыты, дыхание… я понятия не имел, дышит ли он. Определить это сейчас, в таких условиях и в таком состояние было проблематичным. Я мог лишь надеться, что тренер еще жив.
– Андрей… – вдруг прошептал Молодов, от чего я едва не закричал.
– Все будет нормально, – выдохнул я, обрадовавшись. – Главное, что вы живы. Сейчас я вам сделаю повязку, и мы спустимся вниз.
Молодов, словно оценив такой план, едва заметно кивнул. И закрыл глаза.
А другого варианта и не было. Подниматься с двумя не ходячими людьми обратно наверх не получится, просто не хватит сил. Вызвать подмогу тоже – рация у первой группы. Сидеть на месте тоже не лучший вариант, неизвестно, сколько продержится метель. А с учетом того, что ни палаток, ни горелок с собой у нас нет, то можно легко остаться здесь навсегда, в виде трех ледяных фигур.