Альпийский узел
Шрифт:
– Понимаю, Андрей Михайлович. Работа контрразведки требует тишины. Будем работать. – Комендант с интересом покосился на застывшую у машины Микаэлу, но воздержался от комментария. – Саперы уже осмотрели помещения, ловушек не нашли. Здание большое, места всем хватит. Комендатура будет здесь. Думаю, вам тоже стоит разместиться в этом здании. Оно основательное, из пушки не пробьешь, на окнах решетки… Нам проще охранять одно здание, чем весь квартал. Впрочем, сами решайте, мое дело предложить. Не буду вам мешать.
Зацокали каблучки – Микаэла побежала по каменным ступеням.
По
Люди в штатском жались в углу холла, со страхом смотрели на происходящее. За ними присматривал автоматчик, хотя они и не думали разбегаться. Персонал чувствовал себя неуютно, многие уже простились с жизнью.
Микаэла бросилась к полному лысоватому господину в мешковатом двубортном костюме – тот облизывал губы, нервно мял руки. Увидев Микаэлу, подпрыгнул от радости, заключил в объятия. Бургомистр Рудольф Шварцен – несложно догадаться.
Микаэла что-то быстро ему говорила. Мужчина внимал, недоверчиво поглядывая на майора контрразведки. Микаэлу обступили другие люди, стали расспрашивать.
Сведений о городских делах контрразведка не имела, и это удручало. Требовались помощники из местных. Но любой местный мог оказаться врагом…
Люди Маркуши приступили к охранным функциям. Гордин проинструктировал лейтенанта Гусева: пара часов на отдых, присмотреться к обстановке. Задача радиотехников – отслеживать активность в эфире внутри города и в ближайших окрестностях. Любой выход в эфир с незнакомого передатчика – работа врага, другого быть не может.
Задача группы – патрулировать местность. Но только в сопровождении бойцов Маркуши, и – никакой самодеятельности.
В последующие полчаса опергруппа осмотрела здание. Оперативники восхищенно посвистывали, разглядывая высокие потолки с лепниной, антикварную мебель, богатые узорами ковровые покрытия. Обувь, разумеется, не снимали.
Здание состояло из северного и южного крыльев – в одном обосновалась исполнительная власть, в другом – законодательная. Во многих кабинетах царил беспорядок – шкафы распахнуты, ящики выдвинуты, разбросаны бумаги и канцелярские принадлежности. Картина знакомая, ничего нового. Бегущие немцы всегда оставляют после себя бардак, и не только военные. Искать какие-то секреты среди бумажных гор бесполезно – не то ведомство.
Здание обследовали быстро. Запутанных переходов здесь не было, все понятно. Бойцы проверили чердаки и подвалы, и там обошлось без сюрпризов.
Андрей облюбовал удобное помещение на втором этаже. Рядом смежная комната со столами и санузлом – как раз для личного состава. Подкупила подробная карта на стене – на ней были отмечены все улицы и дома. Хозяин кабинета пустился в бега – в помещении царил хаос, дверь сейфа нараспашку, внутри только голые полки.
Лейтенант Лапчик спустился в холл и объявил по-немецки, важно надувая губы:
– Господа! Минуточку внимания! Вам не сделают ничего плохого, надо лишь набраться терпения. С вами хотят поговорить представители советской военной контрразведки. Это не смертельно. Господин бургомистр, поднимитесь, пожалуйста, на второй этаж.
Господин Шварцен сильно волновался, беспрестанно вытирал потный лоб и выбрасывал салфетки в мусорную корзину. Образцом хладнокровия он явно не был. Бургомистр сел напротив майора, тяжело задышал.
– Не надо волноваться, господин Шварцен, – мягко сказал ему Гордин, – мы всего лишь хотим поговорить. Или вы чувствуете за собой вину? Вы являлись убежденным сторонником нацистского режима?
– Нет, что вы, я не являлся никаким сторонником, – возмущенно забормотал бургомистр. – Я никогда не любил НСДАП, не состоял в ней, хотя неоднократно получал предложения вступить в партию. Я никогда не любил СС и СД из-за их чрезмерно жестоких методов работы. Не любил Адольфа Гитлера – поверьте, его не любят очень многие, тем более австрийцы… Я горячо поддерживал заговорщиков фон Штауффенберга, которые собирались взорвать фюрера… Разумеется, я не мог публично высказывать свое мнение, к тому же заговор потерпел неудачу… Прошу понять, я руковожу гражданской администрацией, слежу за тем, чтобы исправно функционировало городское хозяйство…
– Охотно верю вам, герр Шварцен, – кивнул Андрей. – Уверен, что это именно вы, рискуя жизнью, спасали местных евреев, активно сотрудничали с антифашистским подпольем…
– Простите? – градоначальник заморгал. – Но в нашем городе не было антифашистского подполья…
– Ничуть не сомневаюсь, – улыбнулся Гордин. – Мне не нужна ваша кровь, господин Шварцен. Напротив, я хочу вам помочь, но и вы нам помогите. На вашу должность никто не покушается, можете продолжать руководить городом. Я познакомился с вашей дочерью, она произвела на меня положительное впечатление. Хочу надеяться, что оно не обманчиво. И перестаньте трястись! – рассердился майор. – Это уже раздражает, герр градоначальник! Вы мужчина или нет?
– Простите, – Шварцен шумно выдохнул, – вы же понимаете, в какой ситуации я оказался…
– Вся Австрия оказалась в такой ситуации, – отрезал Гордин. – А скоро окажется и вся Германия, ставшая заложником одного клинического психа. Вы готовы сотрудничать с советскими органами?
– Да, конечно…
– Вы понимаете, что германская армия не вернется?
– Я этого даже не хочу, господин офицер… Жить во времена национал-социализма не очень радостно…
– Можете не объяснять это русскому человеку. Давайте уберем все источники раздражения и просто поговорим. Кто работал в этом кабинете?
– Здесь сидел господин Якоб Альбер, он занимался практическими вопросами работы полиции, а также был финансовым инспектором, через него проходили финансовые документы полицейского управления, пожарной охраны, местных женских и юношеских патриотических организаций…
«Неудивительно, что сбежал», – подумал Гордин.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Пару дней назад… Господин Альбер был сильно взвинчен, сидел как на иголках. Вчера я его точно не видел…
– Полагаю, он не единственный. Кто из ваших сотрудников остался? Я имею в виду тех, кто уполномочен принимать решения по городским делам.