Алтарь для Света
Шрифт:
— Надо же — ничего, — чему-то удивился мастер.
— Ничего? Вы внимательно посмотрели? — я чуть приподнялась с кровати. — Может, за комод упало?
Мужчина сдвинул вазу в сторону, пошевелил стебли цветов, но ничего не обнаружил. Кажется, он сам расстроился, что не нашел никакой подсказки об отправителе.
— Тайный поклонник! — с восхищением предположил он. — Знаете, посланник Латер, я обожаю эти красивые истории о любви. Вы в такой случайно не завязаны? Двое мужчин, борются за сердце дамы…
— Упаси Свет! Нет никаких мужчин и никаких поклонников.
— У меня еще остались два попытки из трех, —
Почему-то их наличие вызывало больше восторга у него, чем у меня. Будто в столице Империи заняться больше нечем, кроме как почитывать дамские романы.
— Вы не против? — осведомился мастер Эстеф.
— Ни в чем себе не отказывайте, — сквозь зубы проскрежетала я, подавляя в себе инстинкт броситься ему на перерез и силой вырвать записки.
— “Желаю скорейшего выздоровления. Мне жаль. С уважением, И.К.”, — прочитал он ту, что была в букете с георгинами. — А в этой — “Ни о чем не беспокойтесь, я рядом. Ваш И.К.”. Как интересно.
— Чем? — у меня был только один знакомый с такими инициалами. Поскольку Страж не в первый раз делал странные жесты в мою сторону, он вполне мог прислать оба букета с разными извинениями. В своей манере.
— Почерк разный. Эти записки от двух разных людей, — он протянул мне обе бумажки. Они отличались. Первая — из дорогой бумаги, оформленная серебристыми нитями. Красивый, строгий почерк, без лишних закорючек или украшений, абсолютное следование стандарту письма, крайняя стилизованность. В полный противовес первому, вторая открытка содержала в себе неровный, неустойчивый почерк, с закрытыми сверху «аркадами» и “украшениями” в виде различных дополнительных элементов.
— Знаете, — я переводила взгляд с одной строчки на другую. — Я на сегодня устала. Если допрос окончен, я бы хотела остаться одна.
Мастер Эстеф возражать не стал. Забрав свои вещи со спинки стула, он задержался в дверях, для последнего вопроса:
— Пока не забыл. Какие отношения вас связывают со Стражем Клоу?
— Рабочие, — не колеблясь ответила я.
— Ох, посланник Латер…, - он многозначительно кивнул на записки. Конечно, он догадался что к чему.
— Опять не верите? — притворно насупилась я.
Чистую ведь правду говорила! Никогда не позволяла себе в сторону Стража ни одного лишнего взгляда. И он сам никаких признаков такого внимания ко мне не проявлял. Да, всегда встречал по приезду в Старый город, хотя я никогда не оповещала о своих приездах. Да, всегда сопровождал до гостиницы. Да, приглашал каждый вечер на ужин. Но это все было во исполнение его служебных обязанностей. Ему гораздо больше нравилось доставать меня в уютном ресторанчике в центре города, чем в душной комнате Обители.
— Верю-верю, — чему-то рассмеялся мастер. — Вы на протяжении семи лет сюда ездите?
— Да, — тут скрывать было нечего. — Все мои бумаги в порядке. Их не раз проверяли.
— Да-да, — продолжал соглашаться он. — Читал. Ворох проблем ради обычной библиотеки?
— Самой лучшей библиотеки, — поправила я.
— А Страж Клоу, полагаю, до сих пор не женат, верно?
— Верно.
— Пассии у него нет?
— Не знаю. Не слышала, — пожала я плечами. Какое мне дело до чужой личной жизни? — Так им до сорока и нельзя. Жениться, в смысле. А в остальном… Мало, наверное, кто согласится ждать пока суженному сорок исполнится.
— И все же, кто-то ждет, — на прощание улыбнулся мастер. — Да-а, семь лет, это уже кое-что значит.
Часть 2. Глава 2
Осени в Старом городе были теплыми. Светило солнце и погода радовала погожими деньками. Лишь изредка на землю проливались капли дождя, сопровождаемые буйством ветра. Приемлемые погодные условия поддерживались силами адептов Академии старших курсов. Есть положительные стороны в том, чтобы иметь в своих стенах целый отряд стихийников.
Я сидела в беседке, что расположилась во внутреннем дворе приюта Милосердия. Накрапывал дождик. Пахло сыростью. По узеньким дорожкам прогуливались другие недужные гости лечебного заведения: кто следил за танцами опадающих листьев, поднятых легким ветерком; кто наслаждался приятной беседой; кто-то бесцельно бродил по кругу, игнорируя все внешние раздражители. Успокаивающая атмосфер сонного царства, полностью поглотила этот маленький замкнутый мирок, отгороженный от суеты внешнего мира.
Я отложила грифельный карандаш с бумагой в сторону. Текст письма для Леды никак не желал складываться в строчки второй час кряду. Я оставила тесные комнаты приюта, прихватив с собой переносной секретер. Но вдохновение не приходило. Я не знала, стоит ли вообще отправлять Леде записку спустя почти три месяца, которые я пролежала в магической коме.
Что мне написать Леде? Пуститься в объяснения? Черкнуть одну строчку — “мне жаль?”. Назначить встречу? А что говорить-то? Как она ко мне относится сейчас, узнав всю правду. Что обо мне думает? В каком виде ей сообщили обо мне? Да и рассказали ли хоть что-то?
Нет, на самом деле все это не важно. Знакомы-то мы были ровно один день. Сестру милосердия, что приносит лечебные отвары, знаю дольше. Стала бы я перед ней распинаться, если бы исчезла этой ночью? Нет. Все просто. Я задолжала девушке один разговор. Между нами осталась какая-то недосказанность. Пара ответов за пару ответов. Я ей про исчезнувших адптов, а она мне — события вечера с ее стороны произошедшего.
Я сильно устала. Вымоталась эмоционально и полностью себя истощила. Успокоительные зелья вгоняли в отупляющую пустоту. Яркие оттенки стирались, оставляя после себя монотонную серость. И все же я продолжала их принимать. Пропусти хоть раз и очередная ночь окрасится изматывающими душу кошмарами. От накатывающих приступов ужаса меня отделяли только двести миллилитров горьких эликсиров.
Допросы закончились. После разговора с мастером Эстефом меня наконец выпустили. Не домой и не в гостиницу, а из комнаты. Категорически запретили покидать территорию приюта, подвергать себя переутомлению и забывать про ежедневные восстановительные процедуры. Физически я была полностью здорова, если не считать постоянную слабость, из-за которой едва выбиралась на свежий воздух. Лекарь обещал, что скоро силы восстановятся, если понемногу увеличивать нагрузку и гулять во внутреннем дворе, где раскинувшийся чудесный сад, позволял насладиться своей красотой и буйством осенних красок. Ссадины, ушибы, порезы и синяки успели сойти за время моего пребывания в коме. С оставшимися на запястьях и голенях шрамами, обезображивающих кожу, умудренный опытом и годами лекарь ничего поделать не мог.