Алтай. Аномалии # Торшерная терапия 3
Шрифт:
Всё понимаешь тогда, когда человек перестаёт быть. Быстро. Ёмко. Без условностей. Всё осознаешь. Как? Как теперь жить?
«Ещё вчера я смотрел, как она тихонько дышала на кровати в спальне. Грудь ровно поднималась и опускалась в ритме сна. Красивая, родная, моя.
Анечка…
Говорят, ты не одинок, пока есть хоть один человек, которому не плевать на то, как прошёл твой день. А тебе точно не плевать. Ты сильная, мудрая. Из тех, кто никогда не предаст, даже шагая сквозь чужие предательства.
Без тебя я один в целом свете, Ань».
Гул
«Мы все ещё в автобусе», – подумал Глеб и отключился.
***
– Жив! Ренатуратор, три единицы.
Глеб почувствовал нестерпимую боль. Пульсировала нога. Он отчётливо слышал голоса, но ничего не видел. Тяжёлые веки сомкнулись, как створки раковины моллюска. Напрягаясь, Глеб силой попытался разжать их. Тонкая полоска яркого дневного света болью ворвалась в сознание.
– Мужчина, вы помните своё имя? Не пытайтесь открывать глаза, у вас серьёзные травмы. Сейчас введём ренатуратор, и минут через тридцать будете танцевать.
– Я Глеб. Глеб.
– Сейчас, мой хороший, потерпи немного.
Над ним склонилась женщина, но он смог разглядеть только её силуэт. Она легонько гладила его по руке.
Глеб отдёрнул руку. Получилось слабо, мышцы не слушались.
– Аня где? Вы нашли Аню?
– Нашли, всех нашли. Отправили в город на медскайлах. Ты из последних остался и бабуля, долго вас искали.
– На чём? – Глебу показалось, что он плохо расслышал. Но переспрашивать не стал, потому что его интересовало совсем другое:
– Она жива? Аня? Жива?
По телу разливалось приятное тепло. С каждой минутой сознание прояснялось, боль отступала. Чувствовалась удивительная лёгкость. Глебу показалось, что так хорошо он не чувствовал себя очень давно.
– Что вы мне вкололи?
Он смог поднять не только голову, но и половину туловища, широко раскрыл глаза и ясно увидел картинку.
На залитой солнцем поляне орудовали люди в голубых пластиковых костюмах. Чуть поодаль серебрился вытянутый, как пуля, аппарат. «На ракету похож», – подумал Глеб. Женщина-медик разматывала его ногу, из-под окровавленных бинтов показалась розовая здоровая кожа. Никаких ран.
– Подожди, богатырь, не вставай, рано. Ишь, почувствовал силушку! Твоим клеткам на восстановление нужно ещё минут пятнадцать. Как у меня молекулярный сканер сработает, побежишь. А пока лежи. Аня твоя как новенькая. И не таких латали. После того, как профессор Шепелев своё лекарство изобрел, нет больше проблем в Змеиногорске.
– К-каком ещё Змеиногорске? Мы же к шаману ехали, на Чике-Таман. К лиственнице этой, кровавой.
Женщина нахмурилась и посмотрела на мужчину в голубом костюме.
– И этот туда же. Все про шамана говорят. Массовый психоз, что ли?
Мужчина-медик на мгновение повернулся, встретился взглядом с коллегой и снова принялся колдовать с колбами над телом старухи.
– Амелия, разберёмся, погоди. Отклик на ренатуратор плохой, очень трудно возвращается в сознание.
Остальные медики сгруппировались вокруг и с неподдельным интересом рассматривали старую женщину.
– Ребята, скорее, скорее сюда!
Из-за пригорка показалась техника, предназначения которой Глеб тоже разобрать не смог. По идее это был кран, потому что он имел крючок, на котором болтался, как игрушечный, их расколошмаченный в хлам автобус. Но при этом кран и сам висел в воздухе.
– Нашли! Вы такое когда-нибудь видели?
– И что? Это наш автобус, водителя нашего расспросите. Все документы у него.
Глеб определённо не понимал, что происходит. На него одновременно уставились двадцать пар глаз.
– Водителя? Весь транспорт на автопилотах. Автобус только в исторических картотеках интерактивного музея увидеть можно.
Глеб совсем растерялся. Полная дезориентация и потеря самообладания.
– Чушь какая-то! Что вы мне вкололи? Почему я всё это вижу? Где Аня? – Он схватился за голову и с силой затряс её руками, словно хотел привести в порядок перевернутую картинку.
– Тише! Тише! – Женщина попыталась успокоить Глеба. Но в этот момент пришла в себя старуха.
– О Создатель, ты пробудил меня, – заскрипела бабка свои шаманские причитания. Впервые Глеб был этому рад: «Всё по-настоящему, я не параноик».
– Расскажите им, расскажите. Про шамана, про лиственницу! – Он подскочил к бабке и умоляюще посмотрел на неё.
– Ты тут. Всё получилось. – Бабка протянула к Глебу сухую костлявую руку. – Слушай меня внимательно. – Она с трудом переводила дыхание. – Создатель дал нам ещё один шанс. Ты должен найти ответы на все вопросы.
– Бабулечка, родненькая, не сходи с ума, пожалуйста, не сейчас! – Глеб повернулся к медикам: – Почему этот ваш препарат, как там его, не действует?
– Не перебивай. – Старуха остановилась, собралась с силами и продолжила: – Твоё знание с тобой. Ты всё поймешь. И сделаешь выбор. – Она продолжала трясти костлявым пальцем. – Тебя отправили на другой берег. Не жди. Действуй. И помни: волна сбивает с ног и отходит назад.
Глеб был готов заплакать.
– Если это пранк, я убью заказчика, – тихо процедил он сквозь зубы.
Бабку погрузили в сон и велели поднимать на медскайл, Глеб плёлся позади. Серебристый аппарат оказался не ракетой, а воздушной скорой помощью, нашпигованной техникой.
– Какой сейчас год? – Он вдруг вспомнил квантовый скачок, и его осенило.
– 2053-й.
Внезапно информация собралась в огромную волну и вылилась на Глеба, как ушат ледяной воды. Он поднял голову и провёл по макушке руками, пытаясь смахнуть ледяные капли. Волосы были сухими. Стало невероятно холодно и пусто, тело казалось тяжёлым и непослушным. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Всё встало на свои места. Между катастрофой и спасением прошло долгих тридцать лет. Глеб вспомнил слова бабки. Не только последние, но и те, что она протяжно выла всю поездку.