АльteRNatива
Шрифт:
Обычно, до начала каждого приёма пищи у входа здесь толпились все обитатели лагеря. Питание у нас было пять раз в день: завтрак, обед, полдник, ужин и перекус перед сном. Перекус перед сном нам раздавали вечером в комнатах, это обычно были печенья с кефиром, или что-то в этом роде. Все остальные приёмы пищи мы получали в здании столовой.
До положенного времени двери в столовку всегда были заперты на ключ. Буфетчицы готовили еду, потом за полчаса запускали дежурных (кого-то из лагеря), и эти дежурные расставляли еду по столам. Когда всё было готово, двери отпирали и нас запускали
Как правило, минут за пятнадцать до такого открытия, у входа толпились голодные, ожидая, когда можно будет войти и занять место. Глупо в общем, ведь места были для каждого и не могло быть такого, что кто-нибудь не получил бы свою порцию. Но мы всё равно зачем-то ждали заранее.
Сейчас мы с Толстым опоздали, и уже никого на улице не было. Все давно уже жрали, или даже закончили приём пищи. На входе мы столкнулись с группой пацанов из чужой школы. Они выходили на улицу и враждебно на нас пялились.
Мы приняли вызов и не отводя глаз замедлили шаг.
– Смотри, какой свин, – громко сказал один из пацанов.
Толстый остановился, я стоял рядом.
– Кто сказал? – прорычал он.
– Что именно «сказал», жирдяй? – спросил агрессор.
Это был коренастый козёл с наглой рожей. Наверное, самый из них основной. Эти ребята явно не знали на кого нарываются.
Я вышел вперёд, опережая друга:
– Подойди, – сказал я коренастому козлу.
В минуты ярости Толстый становился очень опасным и чтобы избежать лишних недоразумений, в этот раз я решил сам отстоять его честь.
Коренастый козёл ухмыльнулся и скрестил на груди руки.
– А ты кто такой, чтоб я к тебе подходил? Сам подойти!
Я ответил:
– Я – один, а ты стоишь там среди своих, как будто прячешься. Ссыш, что ли, лох?
Это подействовало, и он двинулся навстречу.
– Кто лох? – вызывающе спросил он и по-бараньи выпятил лоб.
Вместо ответа, я двумя руками схватил его за шею и с размаху ударил коленом под дых. От неожиданности он не успел заслониться, и удар пришёлся прямо в «солнышко». Хватая ртом воздух, коренастый козёл опустился на землю и скорчился.
Друзья терпилы оторопело молчали, я взял Толстого под локоть и увёл в столовку.
В помещении пахло выпечкой и повидлом, как я и предполагал, на полдник не было ничего примечательного – ватрушка с вареньем и стакан молока. Стоило ради этого вообще делать отдельное посещение столовки?
В большом зале в шахматном порядке были расставлены квадратные столы, каждый из которых был рассчитан на четверых. Половина столовой была уже пуста. В некоторых местах сидели незнакомые нам пацаны и тёлки. Парни из нашей банды всегда занимали места в глубине зала.
Толстый недовольно пробурчал, когда мы подходили к своим:
– Зря ты вмешался, я должен был сам ему жопу надрать.
– Ладно, в следующий раз будет твоя очередь, – рассеяно отозвался я.
Мы уселись за стол с двумя нетронутыми порциями полдника. За соседним столом вальяжно потягивали молоко наши друзья. Чудо-тварь пригубил стакан с таким видом будто пил дорогое вино.
Он спросил:
– Выспался, Смык?
Чаще всего, мы называли его сокращённо –
Чет был старше всех, но учился с нами в одном классе, потому что в младшей школе его оставляли на второй год.
Он был высокий, широкий в плечах и с крепкими, почти как у взрослого мужчины, мышцами. У него было идеальное зрение, и он всегда стригся наголо. Позапрошлой зимой в нашей школе произошла трагедия – один старшеклассник провалился в открытый колодец. При падении он сломал шею и умер.
Официальная версия гласила о несчастном случае, но мы подозревали, что дело не обошлось без Чудо-твари. Старшеклассник тот, незадолго до смерти прилюдно унизил Колю Чехова, но тот не был тогда ещё таким сильным и не мог ответить на оскорбление. Он лишь пробурчал себе под нос нечто вроде: «посмотрим ещё, кто из нас лох», а через несколько недель тот парень упал в колодец.
Конечно, быть может, мы и ошибаемся, Чет ведь никогда об этом не рассказывал, да и мы не обсуждали тот случай, даже между собой. Но было в нём много такого, что пугало иногда до дрожи в коленках. И как бы ни были мы привязаны друг к другу, а страх к потаённой жестокости Чудо-твари никогда не отпускал до конца никого из нас.
– Спасибо, что не стал меня будить, Чет, – сказал я, усаживаясь за стол.
Найдя в моих словах нечто смешное, Чудо-тварь заржал как конь.
Самсон задумчиво смотрел в окно. Он, как и остальные, уже давно поел и теперь просто сидел и пялился по сторонам, изображая из себя какого-то киношного бандюгу.
– А что это за типы там были у входа? – спросил он.
Самсон был маленького роста и щуплого телосложения. Он плохо видел, но не носил очков. Вместо этого, он постоянно щурился и иногда оттягивал пальцем веко на глазу, чтобы навести резкость.
– Ты это про кого? – переспросил я с набитым ртом.
– Как про кого? Кому ты под дых сейчас дал, пока Толстый тебя ждал.
– Это я ему должен был под дых дать, – проворчал Толстый. – Петушня какая-то выёживалась. На меня наехал один из них, а Смык влез!
– Как понять «наехал»? – вступил в разговор Красный.
– Да ничего серьёзного, – сказал я. – Так, трындели между собой, мол, смотри какой свин, на Олега. Вот я и вмешался, сами знаете, Толстый взбесится и начнёт молотить, пока несчастный кровью не умоется, зачем нам это? Третий день только здесь.
– С чего это ты взял? – спросил Олег. – Я что, – припадочный, по-твоему?
Я не стал ничего отвечать и залпом выпил молоко.
– Они угомонились после этого, или надо наподдать? – уточнил Самсон.