Альтернативная история
Шрифт:
Дженьюэри присмотрелся к объекту, похожему на шпильку. Башня возвышалась над поверхностью пустыни как раз напротив холмов. Вероятно, она находилась в восьми-девяти милях от камеры — Фрэнк хорошо оценивал расстояния. Его по-прежнему отвлекали очертания собственного носа.
Клик-клик-клик, клик-клик, затем на секунду экран стал белым, озарив своим светом темное помещение. Когда изображение вернулось, поверхность пустыни пылала огнем. Огромный шар, сформировавшийся из пламени, вдруг оторвался от земли и прыгнул в стратосферу. О боже! Словно трассирующая пуля, выпущенная из автомата! Шар тащил за
В задымленном зале включили свет. Фрэнк на секунду запаниковал. Он постарался выстроить черты лица в приемлемый образ. Ведь психиатр будет их осматривать… Но, обернувшись, Дженьюэри понял, что ему не следует тревожиться, — не он один был такой. Побледневшие лица; глаза, мигавшие и выпученные от шока; открытые рты или крепко сжатые челюсти. Потребовалось несколько секунд, чтобы люди пришли в себя. Фрэнк с трудом удержался от глупого вопроса: «А нельзя ли показать это снова?» Фитч смахнул со лба кудрявые волосы. Сидевший за ним англичанин уже понял, каким придурком он был, желая присоединиться к их полету. Теперь он испуганно покачивал головой. Кто-то выкрикнул изумленное: «Ух ты!» Кто-то громко присвистнул. Дженьюэри быстро посмотрел на доктора Нельсона, который внимательно наблюдал за их лицами.
— Это действительно мощная бомба, — сказал Шепард. — Никто не знает, что случится, когда ее сбросят с самолета. Грибовидное облако, которое вы видели, поднялось на тридцать тысяч футов. Возможно, на все шестьдесят. А вспышка, показанная в самом начале, была горячее, чем солнце.
Горячее солнца! Парни облизывали губы, глотали комки, застрявшие в горле, и поправляли бейсбольные кепки. Один из офицеров разведки передал по рядам тонированные очки, немного похожие на маску сварщика. Дженьюэри взял их и повертел регулятор затемнения.
Скоулз подошел к трибуне:
— Теперь вам известен главный секрет вооруженных сил Америки. Не говорите о нем. Даже друг с другом. — Он печально вздохнул. — Давайте сделаем все так, как этого хотел бы Тиббетс. Он выбрал каждого из вас, потому что вы были лучшими среди многих. И сейчас вы должны доказать, что он не ошибался. Пусть старик нами гордится!
Совещание закончилось. Люди выходили в яркий солнечный свет — в жару и ослепительное сияние. Капитан Шепард подошел к Фитчу:
— Мы со Стоуном полетим с вами. Бомбу нужно будет активировать.
Фитч кивнул и тихо спросил:
— Сколько ударов предстоит нанести?
— Столько, сколько потребуется, чтобы заставить желтокожих сдаться. — Шепард строго посмотрел на офицеров ведущего экипажа. — Я верю, что для этого хватит и одной бомбы.
Война порождает странные сны. Той жаркой и влажной тропической ночью Дженьюэри корчился на простынях и все глубже уходил в пугающий полусон, где он осознавал себя спящим, но не мог прервать нараставший кошмар. Ему снилось, что он…
…переходил через улицу, когда солнце вдруг спикировало и коснулось земли. Все вокруг стало дымом, тьмой и безмолвием в центре оглушающего рева. Стена огня взметнулась к небу. Его голова разрывалась от боли. Где-то в средней части видения располагалось бело-голубое пятно. Как будто Бог направил на его лицо свою кинокамеру. «Беда, — подумал он, — солнце упало!» Его рука была обожжена. Он почти не мог мигать от сильной боли. Мимо него ковыляли люди с открытыми ртами и ужасными ожогами…
Он был священником. Он чувствовал на шее жесткий клерикальный воротник, и раненые люди просили его о помощи. Он указывал им на свои уши. Он пытался понять их слова, но не мог. Завеса черного дыма накрыла весь город — все площади и улицы. Это был конец света. Он отправился в парк, надеясь найти тень и чистую землю. Люди прятались там под кустами, как животные. На краю парка, где начиналась река, почерневшие и красные фигуры толпились в воде, от которой шли клубы белого пара. Из зарослей бамбука его поманил к себе мужчина. Он приблизился к нему и увидел на прогалине пятерых или шестерых безликих солдат. Их глаза расплавились, рты стали дырами. Глухота щадила его от их слов. Зрячий солдат показывал жестами, что они хотят пить. Солдаты испытывали жажду. Он кивнул и пошел к реке, разыскивая по пути какую-нибудь емкость. Вниз по течению плыли тела.
На поиски ведра ушли часы. Ему пришлось вытаскивать людей из-под завалов рухнувших домов. Наконец, услышав пронзительный крик птицы, он понял, что его глухота была ревом горевшего города — ревом, похожим на шум крови в ушах. Он не оглох. Он только так думал, потому что не слышал человеческих воплей. Люди страдали и умирали в молчании. Когда сумерки превратились в темную ночь, он направился обратно к реке. Боль грохотала в его голове. На картофельном поле несколько уцелевших горожан вытаскивали из земли зеленые клубни. Им больше нечего было есть. Кто-то дал ему одну картофелину. Берег реки устилали мертвые…
…Усилием воли он вырвался из кошмара. Во рту остался вкус сажи и грязи. Тело было мокрым от пота. Казалось, что от ужаса его кишки скрутились в узел. Он сел и потянул за собой мокрую простыню, которая прилипла к коже. Его сердце, сдавленное легкими, отчаянно молило о воздухе. Гнилостно-цветочный запах джунглей наполнял мозг обрывками кошмарного сна. В тусклом освещении барака он не видел ничего, кроме страшных образов. Дженьюэри схватил пачку «Кэмел», спрыгнул с койки и торопливо вышел наружу. Прикурив сигарету дрожащей рукой, он начал ходить по кругу перед дверью казармы. На миг он испугался, что его увидит чертов психиатр. Но затем Фрэнк отбросил эту мысль. Нельсон спал. Они все спокойно спали в своих постелях.
Он покачал головой и, взглянув на правую руку, едва не выронил сигарету. Там белел его старый ожог, точнее, шрам, оставшийся от ожога. Сколько лет прошло с того дня, когда, снимая с печи сковороду, он пролил на руку кипящее масло? Фрэнк все еще помнил, как округлился от страха рот его матери, когда она вбежала на кухню. «Просто старый шрам», — подумал он, не позволяя себе скатиться в истерику. Дженьюэри оттянул рукав вниз. Остаток ночи, выкуривая сигарету за сигаретой, он пытался выйти из этого состояния. Купол неба посветлел, и за оградой базы проступили контуры джунглей. На рассвете он вернулся в барак и улегся в постель, будто ничего не случилось.