Альтернативная реальность
Шрифт:
– Мм-да... Сохрани он это письмецо... все могло пойти по-иному.
– Да кто его знает! Закон Гофмана-Мебиуса еще никто не опроверг.
– Чей закон?
– Не обращайте внимания, Дмитрий Александрович. Это я так... Лучше расскажите о совете в Белинковичах.
– Александр Данилович докладывал государю план предстоящей кампании...
– Небось, с вашей подачи, любезный подполковник?
– Ей Богу, вы переоцениваете мою скромную особу... хотя... Так вот. Главные силы все время перед неприятелем, но в бой не вступают - отходят, опустошая местность. Слава
– А разрывать войска государь не боится? Ведь кавалерии придется идти по дважды опустошенной местности.
За излишнюю проницательность Шеин наградил меня подозрительным взглядом.
– А вы часом таки в Белинковичах не были? А то слово в слово повторили то, что говорил фельдмаршал Шереметьев.
– Ну что вы, Дмитрий Александрович? Сами видели, как с казаками водку пил да в карты играл.
– Да знаю, знаю, - отмахнулся Шеин.
– Значит так, собирай свои вещички, слуг и чтобы к вечеру был у меня при штабе. Кстати, водочки попьешь, теперь, уже за здоровье полковника Дмитрия Александровича Шеина. Светлейший вчера привез указ государя. Видишь ли, в роду нашем кому-то достались терема да злато, а кому-то - одно славное имя. Так что все своими трудами... Или слабо, нечистая сила с крестом на шее?
* * *
Нет, совсем не зря спутники Марса назвали Фобос и Демос. Страх и ужас идут за богом войны по пятам. Те, кто видел лучевые язвы марсианских рудников, безволосые головы, беззубые рты и незрячие глаза, не забудут их никогда. Это и есть страх и ужас моей реальности. Кошмар просвещенной эпохи. Беспощаден кровавый бог и здесь "в зазеркалье". Щедрой рукой рассыпает вокруг себя смерть и муки, холод и голод, ввергает в разрушения и запустение целые провинции. Воюют короли и гетманы, а гибнут мужики, бабы да детишки. Простой люд расплачивается за высокие цели великих государей. Кто деньгами, кто здоровьем, а кто и собственной жизнью. Это в штабах - карты, стратегии, отвлекающие удары. А на полях баталий - боль, кровь и смерть...
Даже при штабе, под надежным крылом полковника Шеина я видел сотни раненых и больных, нищих голодных беженцев, похоронные команды за работой.
Начало кампании было для русских неудачным. В первых числах июля под Головчином шведы внезапно атаковали дивизию генерала Никиты Ивановича Репнина и, перебив немало солдат, захватили десять пушек. Как ни старались Меньшиков и Шереметьев приуменьшить последствия поражения, но Петр быстро во всем разобрался и велел провести показательный суд, назначив именно их председателями. Никита Иванович через час стал рядовым, а мог и вовсе лишиться жизни. Как это случилось с Кочубеем и Искрой, которым четырнадцатого июля в гетманском лагере под Белой Церковью отрубили головы.
Петр не знал пощады. Не угодивший ему в единый миг мог утратить все: годами нажитые привилегии, звания, имения и очутиться на пути в холодную Сибирь. А то и похуже...
Но суровая наука не проходила даром. Уже в следующей баталии победа осталась за русскими. Михаил Михайлович Голицын с шестью батальонами пехоты,
Но пока это были лишь разведки боем. Основные события оставались еще впереди. Главное не допустить соединения шведской армии с обозом и пушками Левенгаупта, вышедшего навстречу Карлу из Риги.
Я не раз говорил с Дмитрием Александровичем о значении пушек и обоза. Впрочем, его и убеждать-то в этом было ни к чему. Гораздо труднее, оказалось, настроить Меньшикова на решительную беседу с государем. Петр долго отмалчивался, размышлял. Но все же четырнадцатого сентября собрал совет по Левенгаупту, отозвав из армии фельдмаршала Бориса Петровича Шереметьева.
К вечеру я уже знал, что основные силы русских под командованием Шереметьева по-прежнему будут сопровождать армию повернувшего на Украину Карла. А десять тысяч двумя колоннами под началом Петра и Меньшикова пойдут навстречу Левенгаупту и дадут бой.
– Так что собирайся, Андрий, в поход! Ты, кажется, хотел, чтобы мы поколотили Карлу?
– спросил Шеин.
– Но давай пока начнем с его генерала. Не ты ли мне все уши прожужжал о его пушках и обозе. Но к твоему сведению, кроме них, у рижского губернатора еще восемь тыщ солдат.
– А может, и боле...
– Заешь откуда?.. Или опять так... м...м... домыслы...
– Домыслы, Дмитрий Александрович.
– Ой, не темни, казачек! Не злоупотребляй моим доверием... не безгранично!
Войска у Левенгаупта оказалось шестнадцать тысяч. Ни Петр, ни Меньшиков встретиться с такой силой не ожидали. Уже первое столкновение, случившееся двадцать шестого сентября, показало, что баталия будет не из легких.
Через два дня у деревни Лесная армии сошлись вновь. Бой начался в полдень с оружейной и артиллерийской дуэли.
Стоял сплошной грохот, а дым от сгоревшего пороха тучей поднимался вверх, закрывая осеннее солнце. Испуганно ржали кони, раздавались вопли раненых. Но Петр и Меньшиков, рискуя жизнью, оставались в зоне обстрела.
– Без Боура нам шведов не сдюжить!
– прошипел Шеин.
– Почему до сих пор нет? Ума не приложу. Где же Родион Христианович?
– Надобно слать гонцов! Торопить.
– Грамотный ты, казак Андрий! Да и мы не лыком шиты. Думаешь, не слали? Да толку!
"Ну вот, похоже, и первая по-настоящему критическая точка - подумал я.
– В моей реальности генерал-лейтенант Боур со своими драгунами застрял где-то на болотах и к битве не успел. Вот так! Пора, Андре! Твой час пробил".
– Дмитрий Александрович! Отправьте меня.
– Приведешь?
– Постараюсь. За Лесной - болота, топь. Может, увяз. Там и поищу...
– Опять домыслы... или?
Выразительно глянув в его змеиные глаза, тихо, но веско ответил:
– Или!
– Ну что ж! Сейчас подготовлю пакет, и с Богом! Порадей на благо Отчизны, нечистая сила!
– Да что вы все время - нечистая да нечистая! А может - посланник Божий, - огрызнулся я.
– Ведь пути Господни - неисповедимы!
– Дай-то Бог! Да вот только плохо верится... почему-то... Прости, Господи!