Алые небеса Сеула
Шрифт:
Ненавижу закаты! Не выношу до скрипа зубов! И дело вовсе не в Мэри или ситуации в целом. Но так уж сложилось, что в моей жизни всегда, АБСОЛЮТНО ВСЕГДА, все самое непоправимое случается на фоне кроваво-алых небес!
Глава 12
Мария Соколова
Вместо желанного ответа мистер, нет, господин Ли (в Корее вроде так принято, я – в
– Ты обещала подуть… Жжется! – жалостливым голосом поясняет он, подавляя ухмылку.
Цокаю языком, кривлю губы, а после гляжу на собеседника так, чтобы без слов понял: «Ага, сейчас же».
Вот дурачок! Кто бы мог подумать, что он способен на подобные глупости? Впрочем, я одобряю. Соджин мне определенно импонирует. Хм, не могу припомнить, доводилось ли раньше видеть его искреннюю улыбку? Прежде она в принципе не появлялась или я не обращала внимания? При этом парень, э-э-э… выглядит живее? Да, именно! Обычно, исключая «хищный взор» в номере, он кажется отстраненным, холодным, сдержанным, словно не с человеком болтаешь, а с новой версией андроида.
Хотя нет, стоп, было у Ли и другое выражение лица, в кофейне – до боли раздражающее высокомерием! Даже вспоминать не хочу! Тот парень мне не нравится: бесит до дрожи в кончиках пальцев. Противный, заносчивый и никогда бы не стал помогать незнакомке на улице, провожать на собеседование и уж точно не понес бы на руках в больницу!
Ой! Похоже, отвлекаюсь от сути… Удивительно, насколько сильно может сбить с мысли одна-единственная улыбка. Но о чем я? Ах да: почему Соджин очутился здесь?
Смотрю на парня в ожидании. Он медлит с ответом. Наверное, выдумывает невероятную историю, как бороздил просторы соседних галактик на стальном коне, а путь по звездам случайно завел его в богом забытую подворотню, где, подобно рыцарю в черных доспехах, ему пришлось спасать меня от ревущего монстра.
Разумеется, Ли так не скажет, ответит нечто вроде: «Проезжал мимо», – а то и вовсе молча пожмет плечами. Но нет… Сегодня все иначе!
Парень говорит ПРАВДУ, и я окончательно теряюсь, пытаясь понять, не послышалось ли мне. Он действительно признался в том, что следил за мной? Прямо в лоб?
Ответить ничего не успеваю, поскольку некогда молчаливый друг продолжает:
– Чего смотришь? Нужно было соврать, будто наша встреча случайность? Брось! Мы ведь оба работаем с цифрами, кодами, закономерностями и в курсе – вероятность подобного совпадения равна нулю. В общем… – Короткая пауза на раздумья. – Хочешь съесть что-нибудь корейское? Как-то неправильно в первые вечера за границей лопать вафли, которые готовят везде одинаково. Острое любишь?
Чуть улыбаюсь, смущенно, от осознания – Соджин тараторит. Впервые слышу от него так много слов без остановки и, что немаловажно, без напыщенности. Сейчас он кажется открытым, человечным, способным испытывать эмоции.
Хочу ли я поесть? Люблю ли острое? Да что угодно: острое, соленое, кислое, сладкое – лишь бы с ярко выраженным вкусом. Но быстрая речь спасителя настолько умиляет, что не решаюсь говорить и киваю. И не важно, на что именно, на все сразу тоже годится.
Ли моментально вскакивает, из груди парня вырывается сдавленный выдох. Понимаю – ему больно. Хочу помочь, хоть и не знаю как, но Соджин останавливает меня. Прикольное чувство, мы будто местами поменялись.
Уже по привычке провожаю его взглядом. Странно, не припомню, чтобы делала так с другими парнями. Получается, он меня заинтриговал? Боже! Что со мной? Одуревший от количества событий мозг начинает сходить с ума? Избыток общения, заботы, тактильности! Еще немного – и перенасыщенный дофамином генератор дурных идей будет путать признательность с влюбленностью!
Тем временем небо окрашивается в алый, разбавленный темно-синими красками с золотыми лучиками. Красиво. Любуясь закатом, почти всегда вспоминаю лето и поездки к бабушке в деревню. Черты ее лица смягчались, когда она обнимала меня за плечи, присев рядом. Знаю, о чем думала: папе очень нравились закаты, мог часами смотреть.
Бабушке его не хватало, как и мне, но тоска больше не приносила жгучей боли, скорее, разливала в груди тепло нежных воспоминаний.
Погрузившись в прошлое, не сразу замечаю, как появляется Ли. Идет весь такой сконцентрированный. Присаживается на другой край скамейки, достает еду, вручает мне аппетитную штуку на палке, причем действует молча – вот он уже знакомый робот.
Любопытный взгляд фокусируется на стакане, из которого жидкость сперва безжалостно выливается, а после подменяется чем-то другим из бутылки. Нутро подсказывает – алкоголь.
– Это что? – поворачиваюсь, подтягиваю ноги, занимая упрощенную версию позы по-турецки. – Спиртное, да? Отлично! То, что нужно. – Ответа не жду. Забираю стакан и делаю жадный глоток.
Напиток мгновенно обжигает трещину на губе – сквозь нервный, практически неразличимый, смешок – лепечу жалобное: «Ай-ай-ай!» И плевать, что больно, зато теперь рана обеззаражена, а мерзкий вкус крови исчез.
Соджин внезапно оказывается рядом, слишком близко. Прижимает салфетку к моему рту, проникновенно глядя в глаза. Замираю, пока не знаю, как реагировать.
Повторяю – многовато тактильности! К счастью, Ли приходит в себя раньше, чем я успеваю что-либо спросить, и одергивает руку.
Перехватываю салфетку, шепелявлю невнятное: «Фпасибо», – язык истерично пытается отыскать на губе трещину и убрать из ранки остатки алкоголя. Господин робот сосредоточенно распаковывает палочки, на меня уже не смотрит. Поясняет, что сжалился и взял одноразовую вилку, поскольку блюдо (название которого я не смогу повторить даже под угрозой смерти) – скользкое.
– Ладно, тогда с него и начну. – Резво и неаккуратно подхватываю контейнер.
Острый край врезается в поврежденную ладонь. Рефлекторно дергаюсь, звучно шиплю. Да что ж я за несчастье такое?
Парень отставляет еду. Спокойно забирает из моих рук емкость. Понимаю, что происходит, лишь когда он протирает антисептической салфеткой пострадавшую кожу.
Стискиваю зубы – щиплет. Блин, больно! Отворачиваюсь, не желая смотреть на истязания, вздрагиваю, ощущая легкий холодок на ране, отгоняющий не только болезненные ощущения, но и возможность трезво мыслить.