Алые небеса Сеула
Шрифт:
– Болит? – кивает парень.
Я устала его напрягать и решаю игнорировать тему.
– Все нормально, не бери в голову. – Улыбаюсь, надеясь, что этого достаточно, но Соджин неожиданно подходит ближе и, повернувшись ко мне спиной, опускается на корточки.
Застываю. Глаза расширяются, а немой вопрос: «Что происходит?» – лучится практически видимой аурой.
– Чего стоишь? – спрашивает брюнет. – Запрыгивай. – И мягко постукивает ладонью по своему плечу, а моя челюсть начинает опускаться под силой земного притяжения, точнее, шока.
– Серьезно? – Я должна убедиться, что не свихнулась.
Вместо ответа Ли снова хлопает по плечу, а я… А что я – дура от такого отказываться?
– Ладно, но потом не упрекай, что я на тебе езжу, – говорю сквозь ухмылку, пристраиваю сумочку поудобней, чтобы не упала, подхватываю шлем, надевая на левый локоть, и занимаю ВИП-место на невероятно притягательной спине.
Соджин легко поднимается, поддерживая мои ноги под коленями. Я крепко обнимаю его, опускаю подбородок на плечо и неосознанно прикрываю глаза. Нос улавливает одуреть какой вкусный парфюм, и сердце предательски ускоряется. Чужое тепло приятно растекается по телу, согревая и окутывая, словно махровый плед.
Не могу перестать улыбаться, хорошо, Ли не видит, а то подумал бы, что я головой треснулась.
А ведь, может, и правда треснулась?..
В памяти сразу всплывает день, когда я чувствовала себя столь же уютно. Момент, в котором меня заботливо катали на плечах.
– Последний раз меня так папа носил, еще в детстве. – Мы совсем чужие, и я по идее не должна делиться сокровенными воспоминаниями, однако с Соджином хочется. – Мне было семь, практически взрослая девочка, но это отца не останавливало. Папа был невероятно добрым, открытым и отзывчивым человеком – моим героем, всегда и во всем. Никого в жизни я так сильно не любила, как его. И кажется, никто никогда не любил настолько сильно меня… – Тяжело вздыхаю, прильнув теперь уже щекой к плечу спасителя.
От движения его сустав неприятно врезается в скулу, поэтому приходится приподнять голову и уткнуться носом в короткие волосы на затылке.
– Правда, его рано не стало. Разбился на машине… – добавляю пару секунд спустя, но полной картины не раскрываю, не нужно ему это.
Личное! Сокровенное!
Готовлюсь ощутить неприятное покалывание в груди от осознания – ляпнула лишнее, – но оно не появляется.
Шумно выдыхаю сквозь грустную улыбку, понимая, почему так получилось:
– Ты мне чем-то его напоминаешь. Не помню, чтобы обо мне кто-то заботился за последние восемнадцать лет так, как ты за два дня. Правда, папа это делал, потому что любил. Твое же терпение и участие являются чем-то невероятным. А в следующий раз, если захочешь произвести впечатление на девушку, не нужно изобретать выигрышный образ, будь просто Соджином. – И скорее неосознанно, чем намеренно, прижимаюсь к Ли чуть сильнее, с трудом подавляя желание запечатлеть невинный поцелуй на виске парня.
Внезапно прихожу к выводу – хочу познакомиться с этим человеком поближе. Отказываюсь и думать, что встреча с ним превратится в размытое воспоминание. Желаю большего… Но вот чего именно: дружбы или романтики – ответить даже себе не решаюсь. Возможно, пока просто не знаю.
Глава 13
Ким Соджин
«Соджу – лучшее лекарство от боли, как душевной, так и физической», – думаю я, предвкушая первый глоток, заранее чувствуя сладковато-горький привкус на языке и мягкое тепло, растекающееся в груди. Ни о чем другом и размышлять не могу. Поправка – не хочу. Мысли какие-то сегодня неправильные, не о том…
И только собираюсь приложиться к стакану, как американка бесцеремонно выхватывает его, начиная жадно пить!
«Эй, полегче! Соджу – не пиво!» – хочу крикнуть, но слова застревают в горле, когда девушка болезненно шикает.
Вероятно, алкоголь обжег янки разбитую губу.
– Дуреха, есть же соломинка, – бурчу на корейском. Не задумываясь, беру бумажную салфетку, прикладывая к ранке в уголке припухшего рта, но осознаю свои действия лишь некоторое время спустя и конкретно зависаю.
Что я сейчас натворил? Нашел-таки повод прикоснуться? Ну нет… Это же исключительно в лечебных целях и никаких скрытых мотивов! Правда ведь? Никаких?
Секунда, две, три… Ничего не происходит. Мэри смотрит на меня, а я на нее. Пальцы пронзает жар чужих губ – через обрывок тонкой бумаги. Ей-богу, наше оцепенение начинает напоминать игру «Тише едешь – дальше будешь», однако кто игрок, а кто ведущий – ничуть не ясно.
Еще и сердце… Какого черта так сильно стучит? Везде! В груди, в висках, на кончиках пальцев?! Или, падая с мотоцикла, я умудрился сломать пару ребер, поэтому теперь любые процессы организма, даже совершенно обыденные, причиняют боль?
А боль ли это?..
СТОП!
Резко отшатываюсь, обрывая зрительный, да и любой другой контакт, занимая руки распаковкой еды. Ощущение такое, будто мой явно перегревшийся мозг работал в режиме «на износ», но, наконец, кто-то сжалился, включив охлаждение системы.
Хоук что-то бормочет. Наверное, очередное спасибо. Я на нее не смотрю, стараюсь не слушать, мало ли, вдруг опять заглючит? Вожусь с палочками. Вспоминаю, что прихватил вилку, достаю столовый прибор из пакета и зачем-то оправдываюсь, мол, не то чтобы я не уверен в твоих способностях, но из-за соуса тток скользкий. И сверлю взглядом пальцы, воюющие с крышкой контейнера. Если честно, мне и есть-то уже не хочется, чувствую себя глупо.
Неужели все из-за проснувшейся некстати совести?
Вдруг слышу очередное женское: «Ауч». Теперь-то чего приключилось?!
Бросаю на девушку косой взгляд. Понимаю, что начисто забыл оказать пострадавшей медицинскую помощь, а она не догадалась, пока ждала моего возвращения.
Досадливо вздыхаю. Отставляю контейнер. Разворачиваюсь корпусом, попутно разрывая пачку антибактериальных салфеток. Без лишней суеты беру девушку за тыльную сторону ладони, осматриваю рану, стараясь заткнуть внутренний голос, неустанно талдычащий, что царапины – моих рук дело. Прикладываю пропитанный спиртовым составом лоскут к израненной коже. Девица дергается, шумно втягивая носом воздух. Знаю – больно, но иначе нельзя, придется потерпеть.
Вслух просьбу, а точнее, факт, не озвучиваю. С невозмутимым видом протираю ссадины, затем наклоняюсь к узкой ладошке и дую, чтобы хоть как-то облегчить жжение. На Мэри по-прежнему не смотрю, процедура не из приятных, лучше поскорее закончить.
Еще немного. Мазь. Пластырь. Готово.
Соджу! Где соджу?! Мне надо выпить!
Хватаю стакан со скамьи, впиваюсь в емкость губами и блаженно прикрываю веки, наслаждаясь катастрофически нужным сейчас вкусом.
Отпустит, уже совсем скоро. Должно отпустить! Вот бы открыть глаза и очутиться на Чеджудо [24] , в прибрежном домике подальше от людей. Понырять с маской, собрать морских ушек, наварить целую кастрюлю и, устроившись в шезлонге, поужинать. В тишине. В спокойствии. Глядя на умиротворенное море, а вовсе не на это…
24
Чеджудо (???) – самый крупный остров Южной Кореи; популярное курортное место.