Алые перья стрел
Шрифт:
Сколько же всего напечатал Владислав Петрович в «Уральском следопыте» по нынешний юбилейный год? Мы посчитали, и оказалось, что около двадцати повестей и романов. Надо еще учесть, что два романа — это трилогии, состоящие из отдельных больших книг. А еще были рассказы, очерки, статьи, репортажи и даже одна поэма… Если перевести все это на издательский язык, то можно сказать: «Около ста восьмидесяти авторских листов». А один такой лист — это примерно двадцать пять страниц машинописного текста. Если представить такой объем в книгах, то получится пять томов толщиною с «Трех мушкетеров»
Много это или мало? Каждый может судить по-своему. Но один факт бесспорен: по числу лет, отданных «Уральскому следопыту» послевоенного времени, и по количеству напечатанного в нем Владислав Петрович абсолютный чемпион среди тех, кто работал для этого журнала.
В связи с этим была даже попытка наградить автора-рекорд-смена официальным прозвищем «Чемпион». Но Владислав Петрович эту попытку отмел. Сказал, что у него есть другое — не менее почетное… прозвище, звание, титул (думайте, как хотите): «Командор».
— Вообще-то прозвищ у меня в жизни хватало, — вздохнул он. — С давнего дошкольного детства. Самое первое — «Комнатный балбес». Меня наградил им соседский мальчишка, потому что весной сорок третьего года мне не в чем было выйти на улицу и я, глядя в окошко на пускавших кораблики пацанов, с досады корчил всякие рожи. В ответ на «Балбеса» я сочинил про обидчика частушку, где его имя рифмовалось со словом, которое лучше не печатать. Это был мой первый литературный опыт… Потом я получал всякие другие прозвища, но все они меня тоже не радовали. И только в семидесятых годах меня, уже взрослого, начали именовать Командором. Сперва в шутку, а потом… и не только в шутку. Потому что командорами часто называют капитанов яхтенных клубов. А я в ту пору уже вовсю командовал ребячьим морским отрядом. И это сделалось как бы вторым именем… Да вы и сами меня иногда так кличете, не правда ли?
Редакция согласилась. И решила, что новый раздел будет называться «Командорская каюта».
Тот, кто прочитает страницы этого раздела, как бы заглянет в рабочую комнату писателя-командора. В его каюту. Потому что здесь повсюду морские инструменты и модели парусников, старинные книги о путешествиях и живописные пейзажи, где плещется разноцветное море. Побывав в гостях у хозяина каюты, читатель может узнать кое-какие секреты писательского труда, порыться в морских коллекциях, познакомиться с некоторыми фактами командорской биографии и услышать ответы на самые разные свои вопросы.
Толкните скрипучую дверь…
«Белая стая» — так хотел Командор когда-то назвать одну свою книжку. Он думал рассказать в ней о парусных судах, с которыми его так или иначе сталкивала жизнь. О самых разных. От крошечной каравеллы, сделанной из ореховой скорлупы, до стометрового гиганта «Крузенштерна».
Книга так и не написана. Во-первых, Командор узнал, что придуманное им название уже не раз использовали другие авторы. Во-вторых… собранные в его памяти корабли то и дело разбегались в стороны. Каждый — своим курсом. По разным повестям, рассказам
Об одних только сосновых корабликах, которые он мастерил в давнем детстве, Командор писал неоднократно: о бриге «Робинзон» с мачтами-лучинками и о его собратьях, которые рассекали синеву и солнечные зигзаги обширных мартовских луж…
Это была Первая флотилия Командора.
Он до сих пор жалеет, что из той флотилии не сохранилось ни одного кораблика. Хорошо было бы поставить его на полку командорской каюты рядом с корабельным фонариком и статуэткой пацана-футболиста, очень похожего на первоклассника Славку….
Те суденышки не сохранились, но осталась привязанность к парусам, осталось желание строить парусники дальше. Этим делом Командор и занялся, когда немного вырос (окончил университет). С мальчишками и девчонками из флотилии «Каравелла» он начал строить яхты. «В натуральную величину». И всего их было спущено на воду около двух десятков. Это парусники разных размеров и конструкций (в основном своих, разработанных во флотилии). Больше всего Командор гордится яхтами класса «Штурман». Чертежи этой яхты он изготовил в больнице, когда врачи пытались найти в писательском организме всякие серьезные хвори… «Штурманов» построили целую дюжину.
Кажется, Командор отдавал яхтам не меньше времени, чем книжкам. И теперь, когда он прикрывает глаза и начинает вспоминать, перед мысленным взором его проходит Вторая флотилия — парусные суда отряда «Каравелла». В пене, в радугах среди брызг мчатся они по взлохмаченным штормовыми ветрами уральским озерам… И порой чудится Командору, что вся его взрослая жизнь сплошь была летней парусной практикой флотилии «Каравелла».
Яхты эти и сейчас бороздят Верх-Исетское водохранилище, которое сухопутные жители Екатеринбурга привыкли обзывать несолидным словом «пруд». Ничего себе пруд, на котором проходят международные парусные регаты!
Но у этих яхт есть существенный недостаток — их не принесешь домой и не поставишь на полку. Поэтому на полках командорской каюты стоят другие корабли.
Прежде всего это метровая модель голландского флейта «Арабелла». Он похож на «Арабеллу» капитана Блада, про которого мы читали в романах Сабатини. Густой такелаж, высокая узорчатая корма, фигура льва под бушпритом. И — как у Лермонтова: «…молча в открытые люки чугунные пушки глядят». Впрочем, пушки не чугунные, а из латуни, что делает корабль еще красивее…
Это работа замечательного умельца, отставного флотского офицера Георгия Александровича Архипова. К сожалению, этого славного человека уже нет в живых. Не придет, как раньше, в «Каравеллу», не станет объяснять ребятам, как построить модель клипера «Катти Сарк»…
Есть у Командора еще две работы этого мастера. Современный шестивесельный ял и ботик Петра Великого. В яле — полный набор всех предметов: даже крошечный бочонок-анкерок с пробкой и прикрепленным к ней жестяным стаканчиком — черпай из анкерка воду и пей на здоровье. Эта шлюпка дорога Командору тем, что когда-то он получил удостоверение на право командовать именно таким вот небольшим парусником и ходить на нем в дальние походы…