Алые погоны (повесть в 3 частях)
Шрифт:
— Стой, кто идет? — как можно внушительнее окликает Самсонов. Отлегло от сердца — это капитан Беседа.
Алексей Николаевич, проходя, усмехнулся и подумал удовлетворенно: «Пожалуйста, повесть о том, как трепетный кролик превращается в львенка».
Сенька опять остался один; через час смена постов. Вдруг с чердака штаба, что стоит напротив моста, послышался глухой голос:
— Пой-дем! Пой-дем! На клад-би-ще!
Загораются в темноте два зеленых глаза. Ничего, ничего, не робей: храбрый тот, кто умеет подавлять свою трусость! Суворову в бою еще не так страшно было, а он только повторял: «Дрожишь, скелет? Ты еще не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу».
А утром выяснилось: с чердака кричал сыч.
Подъем в шесть часов. После общей физзарядки и завтрака роты снова выстраиваются позади палаток. Горнист переливчато выводит: «Приступить к занятиям!»
Подают громкую команду командиры рот:
— На занятия шагом марш!
Роты, подтянутые, свежие, бодро проходят под оркестр мимо генерала, стоящего у входной арки лагерного городка.
После нескольких напряженных часов перебежек, ползанья, стрельб отдых кажется особенно сладким.
Капитан Беседа и Ковалев уводят группу малышей на речку — учить плавать. Пятьдесят велосипедистов отправляются в дальний рейд. Виктор Николаевич Веденкин говорит ребятам из младшей роты: «Пойдемте в разведку», — и увлекает их в рощу. Вот ведь человек — все знает! Настоящий следопыт. Присмотрелся к земле, усыпанной прошлогодними листьями, и уверенно объявил:
— Два часа назад здесь человек прошел.
— Откуда вы знаете? — ахают ребята.
— А очень просто. Смотрите: кругом листья сверху высохли, только снизу влажные, а там, где человек прошел, он листья подошвами перевернул вверх, и они не успели просохнуть… А вы знаете, как определить стороны горизонта по окраске ягод?
В лагерях тишина. Только под грибками стоят часовые, да в палатках и на веранде клуба преподаватели занимаются с несколькими суворовцами, готовя к осенним переэкзаменовкам. Неутомимый полковник Белов, начальник учебного отдела, заходит посмотреть, как работают должники, — ребята шутливо называют их «академиками».
Белов появился в училище недавно. Это был высокий, с безупречной выправкой полковник лет сорока пяти, с карими глазами под слегка набухшими веками и красивым ровным пробором седоватых блестящих волос.
До Белова училищу не везло на «завучей». Был неудержимый прожектер Дубов, вершиной изобретательства которого явилась «диспетчерская служба выявления двоек»; недолго просидел в своем кабинете, ссутулившись над бумагами, отгородившись от живого дела, Ломжин; промелькнул, не задержавшись, крикливый, лихорадивший подчиненных резкостью и нервозным тоном полковник Зубиков.
Белов приездом своим положил конец давнему спору командиров рот Тутукина и Русанова о мере строгости, о сочетании отзывчивости с требовательностью. В полковнике Белове подчиненные увидели необходимый им для подражания пример: в начальнике учебного отдела, как в фокусе, собрались именно те качества, которые должны были иметь офицеры военного учебного заведения.
От школьного завуча, — а Белов был им когда-то, — у него осталось умение подойти к учителю мягко, с уважением к его опыту и положению, дать дельный, ненавязчивый совет. Война же, работа в штабе гвардейской армии на фронте внесли в характер Белова именно ту властность, несгибаемость, которых подчас недостает школьному завучу.
В полковнике сразу почувствовали образованного, воспитанного, волевого офицера, учителя-командира, в одно и то же время и неуклонно-требовательного и деликатного, отзывчивого.
Белов был не просто завучем, а заместителем начальника военного училища по учебным вопросам. Ему приходилось не только направлять движение всего педагогического коллектива, руководить старшими преподавателями, предметными комиссиями, методическим кабинетом, но и беспокоиться о внеклассной работе, расписаниях, соблюдении распорядка дня и множестве других вопросов, учебных и чисто военных.
Этот выдержанный, властный человек умел и разобрать по косточкам урок физики или географии, и командовать парадом, и замещать генерала. Он был необходимым дополнением к Полуэктову и Зорину.
Вечером командир первой роты подполковник Русанов собрал свою роту.
— На рассвете выходим в дальний поход, — кратко сообщил он. — Будем действовать как головная походная застава батальона.
Русанов поставил задачу, назначил время возвращения.
Он только успел сказать: «Разойдись!», как началась подготовка. Лагерь наполнился металлическим скрежетом — это «бойцы» по собственной инициативе точили кирпичом саперные лопаты.
— Я ж тебе еще вчера предсказывал, что скоро в поход, — яростно натачивая свою лопату, говорил Артем Павлику Авилкину.
— А ты откуда узнал? — почтительно спросил Павлик, набивая вещевой мешок сухарями.
— Старый солдат! — усмехнулся Каменюка. — Ну, ладно, скажу: командир роты собирал офицеров? Собирал! На кухню запас круп привезли? Привезли! Думать надо!.. — назидательно закончил он.
— Порядочек! — воскликнул Павлик, накручивая нитку на иголку, спрятанную под клеенкой фуражки.
Первые лучи солнца, заскользили по небу, когда сигналист разорвал тишину будоражащими звуками трубы.
И сразу все пришло в движенье. Скатку — через плечо, гранатные сумки и лопаты — к поясу. Что еще? Противогаз! Карабин! И бегом — из палатки.
— Первая рота — становись!
— Связные ко мне!
Капитан Беседа подзывает к себе Дадико.
— Сделайте несколько подскоков, — приказывает офицер.
Дадико, недоумевая, исполняет приказание. Лопата со звоном ударяется о приклад карабина, что-то дребезжит в мешке.
— Кто же так подгоняет снаряжение? — укоризненно спрашивает капитан.