Алый флаг Аквилонии Спасите наши души
Шрифт:
– Ужас какой!
– простодушно сказал лейтенант Чечкин.
– Ну чисто индейцы на тропе войны!
– Не индейцы, товарищ лейтенант, а охотники за головами, - назидательно ответил младший унтер, - а это еще страшнее. А вообще, как нам объясняли на занятиях с унтер-офицерским составом, такая раскраска должна не только напугать врага, но и размыть контуры наших лиц, чтобы уменьшить их заметность.
Закончив наводить «красоту», Неделин попросил у лейтенанта Чечкина бинокль и стал еще раз внимательно осматривать местность к северу и западу от горы Ачи Баба.
– Я не могу понять, куда они идут, - сказал он капитан-лейтенанту Голованову, не отрываясь от бинокля.
– Восемь голов человеков - налегке, без вещмешков и прочего имущества, только с оружием, будто вышли лишь
Капитан-лейтенант Голованов тоже вскинул к глазам свой бинокль и через некоторое время сказал:
– Действительно, так и есть, товарищ Неделин. Быть может, отменим операцию, ведь врагов в два раза больше, чем вас?
Тот пожал плечами и сказал:
– Отменять операцию, Николай Иванович, никак не можно. Ведь люди же в полоне мучаются, а нам такого допустить никак нельзя. Кроме того, морская пехота не считает врагов - она их уничтожает, желательно на корню. Правильно вы сказали, что нечего тащить такую погань, что полонит людей, в этот пока еще чистый мир. Перестрелять их к собачьим чертям, и забыть, что такие вообще жили на свете.
– Вы, товарищ младший унтер-офицер, говорите как настоящий советский человек, - с удивлением произнес старшина Давыдов.
– Хе-хе, Яков Антонович...
– ответил Неделин.
– Я тут внимательно слушал рассказы о вашей советской власти, и кое-что понял. Как вы думаете, откуда взялись ваши настоящие советские люди? От нас, грешных, они и произошли. Занеси нас судьба не сюда, а, к примеру, на вашу войну, то бились бы мы там против германца, как нас учили, плечом к плечу с вашими товарищами. Отечество у нас одно на всех, и именно оно есть наивысшая ценность во всех подлунных мирах, драться за которую, не жалея живота, стоит против любого врага, как бы он ни был силен.
Мгновенное рукопожатие стерло еще одну границу между «имперскими» и «советскими».
– Все это очень, хорошо, товарищ Неделин, но какой у вас план?
– спросил капитан-лейтенант Голованов.
– Неужели вы надеетесь взять врага с наскока, надеясь только на свою храбрость и огневой перевес над врагом, который вам дают пулеметы Мадсена и автоматы Федорова?
– План у нас такой, товарищ капитан-лейтенант, - огладив короткие усы, ответил младший унтер, - сейчас мы все вместе тихо-тихо, не стукая, не брякая, спускаемся по юго-западному склону и уже понизу идем вон до того лесочка, в котором наверняка имеется родник, дающий исток ручью. Там вы остановитесь на временную стоянку, держа оружие наготове и ни в коем случае не разводя костров, чтобы не насторожить супостата, а подчиненное мне отделение скрытно выдвинется к вражескому лагерю, где будет вести наблюдение, дожидаясь заката. Я думаю, что та команда охотников на людей, которую мы отсюда видим, может оказаться далеко не единственной в местных окрестностях. Мне, например, очень не хочется, чтобы в разгар боя кто-нибудь ударил нам в спину, а потому следует дождаться, когда все вражины соберутся на своем биваке в кучу и усядутся вечерять. Тут мы их и накроем, как бык поросенка. Как говаривал в таких случаях наш подпоручик, «залог успеха - быстрота, натиск и внезапность». И вот когда вы услышите от нас выстрелы, то хватайте свой хабар и выступайте к нам для разбора обстановки. Уж один-то офицер на двадцать человек среди этих супостатов обязательно должен быть, и как раз его мы и постараемся взять живьем для допроса, наладив всех остальных прямо в ад, где их уже ждут котлы со смолой и ласковые черти.
– Ну что же, товарищ Неделин, - сказал капитан-лейтенант, - в чертей и котлы со смолой мы, советские люди, не верим, но для некоторых мерзавцев пусть в этом правиле будет сделано исключение. Что касается вашего плана, то он выглядит разумно, хоть и весьма авантюрно. Но другого выхода у нас нет, ибо оставить людей без помощи для нас немыслимо, а потому я утверждаю ваше решение. Уходим отсюда, товарищи, нечего торчать на этой голой вершине, будто вши на пупе. Вперед шагом марш!
Через три часа и не минутой раньше (ибо идти по горам - это не гулять по проспекту), оставшись незамеченными со стороны противника, капитан-лейтенант Голованов и его люди преодолели три километра обходного пути и добрались до лесочка, назначенного промежуточной целью похода. Там из земли и в самом деле бил ключ, дающий начало небольшому ручью, что позволило наполнить изрядно опустевшие фляги, напиться свежей ключевой воды и перекусить холодным жареным мясом из остатков вчерашней добычи. Когда морские пехотинцы, немного передохнув, уже были готовы выступить дальше, лейтенант Чечкин подошел к младшему унтер-офицеру Неделину и, протягивая свой бинокль, сказал:
– Вот, возьмите, Павел Поликарпович, вам он там будет нужнее, чем мне здесь.
– Благодарствую, Александр Николаевич, - ответил тот.
– Будьте уверены, за нами, как говорится, не заржавеет.
Морские пехотинцы ушли, а команде «Малютки» осталось только выставить на опушке леса постоянно сменяемые секреты, наблюдать за окрестностями и ждать, пока солнце наконец склонится к горизонту. При этом капитан-лейтенант думал, что генеральный план придется полностью менять. В связи с задачей истребить банду буржуазных европейских колонизаторов ни о какой переброске морских пехотинцев на азиатский берег теперь и речи быть не могло. Впрочем, окончательное решение можно будет принять только после допроса, обещанного младшим унтером, пленного, и самая большая надежда в этом деле - на вольноопределяющегося Кариметова, ибо, кроме него, иностранных языков в объединенной команде не ведает никто.
Тем временем, сделав небольшой крюк, морские пехотинцы с восточного направления вошли в узкую полоску леса, окаймлявшую русло реки, и затаились до поры до времени, наблюдая за вражеским лагерем. Незадолго до этого этим же путем прошли охотники на людей вместе со своим уловом, и младший унтер Неделин резонно решил, что в связи с малочисленность вражеского отряда больше с той стороны никого не будет. До того места, где, растянувшись в цепь, заняли позиции русские морские пехотинцы, из лагеря периодически доносились звуки голосов, и вольноопределяющийся Кариметов, послушав почти неразличимое гугуканье, с уверенностью доложил своему командиру:
– Британцы это, Павел Поликарпович, как пить дать они. Ну, может быть, еще янки. Французские, германские, итальянские или, к примеру, испанские говоры звучат иначе.
– А нам, Александр Талгатович, собственно, сие без разницы, - ответил добрый младший унтер.
– Сначала убьем всех, кроме одного, а потом будем разбираться, кто есть кто. Да вы и сами полюбуйтесь - как любит говорить в таких случаях наш подпоручик, «картина маслом».
Собственно, сама картина была по большей части скрыта от глаз русских морских пехотинцев деревьями, зато отчетливо слышались крики насилуемых женщин и нечленораздельный гогот их обидчиков, чувствовавших свою безнаказанность и особо веселившихся по этому поводу. Но смерть уже была с ними рядом, ходила вокруг на мягких лапах и проверяла, хорошо ли из ножен выходит острый как бритва солдатский кривой кинжал-бебут, которым так хорошо резать глотки зазевавшимся часовым.
Незадолго до заката рядовой Антонов, выставленный в секрет на опушке леса, доложил, что с западного направления в лагерь пришла еще одна группа из шести солдат. Эти двигались налегке, не таща с собой ни двуногой, ни четвероногой добычи, и сразу же после их прихода началась некоторая суета, указывавшая, что в ближайшее время состоится совместная трапеза. Младший унтер Неделин под прикрытием закатных сумерек приказал сократить дистанцию с противником, охватив лагерь врага полукругом. Развязка неумолимо приближалась.