Алый флаг Аквилонии Спасите наши души

Михайловский Александр Борисович

Беглецы просидел долине с десяток дней, подъев за это время все взятые с собой припасы и расстреляв порох и пули к единственному ружью (ну какие из подростков охотники?). И теперь пришлось всерьез задуматься над тем, что делать дальше.

И как раз во время этих тяжких раздумий к старейшине снова прибежали те мальчишки, которых он давеча посылал разведывать гребень горы, и сообщили, что к острову плывет огромная акула. Мол, она так велика, что у нее на спине стоят люди.

От этого заявления господин Агеластос на некоторое время впал в состояние некоторого замешательства, а среди женщин и детей, спасшихся от резни, начались всхлипы и причитания, что, дескать,

акула плывет к острову для того, чтобы их всех пожрать.

– Дуры!
– с чувством сказал старик.
– Должен вам напомнить, что акулы по горам не лазают, а гигантские -тем более!

Затем он слез с нагретого солнцем валуна, на котором грел свои старые кости, и, опираясь на палку, в сопровождении мальчишек поковылял к краю долины, откуда открывалось лежащее внизу море³⁶.

Когда они все вместе добрались до места назначения, то оказалось, что чудовище уже совсем близко, почти у берега. Присмотревшись, господин Агеластос решил, что этот предмет, перемещающийся по воде непонятным образом, без парусов и весел, вблизи не очень-то и похож на живое существо, а больше напоминает корабль неизвестной конструкции, тем более что за ним на буксире движется весельная лодка.

Подойдя к берегу почти вплотную, акулоподобный корабль бросил якорь, и люди на его борту начали выбирать буксир шлюпки, подтягивая ее к борту.

– Не знаю, к добру это или нет, - сказал старик мальчишкам, - но этот корабль мы вызвали сюда сами, когда жгли костры, желая позвать на помощь. По крайней мере, радует, что на турок эти люди внизу не похожи совершенно. Ты, Андроникос, поможешь мне спуститься вниз для разговора, ты, Геннадиос, остаешься на месте и будешь наблюдать, а ты, Павлос, беги в лагерь и скажи женщинам, чтобы они были готовы уходить дальше в горы, если Геннадиос сообщит, что со мной и Андроникосом случилось что-нибудь недоброе.

Тогда же и почти там же, палуба подводной лодки М-34.

Командир подводной лодки капитан-лейтенант Николай Иванович Голованов

Не успели мы подтянуть к борту шлюпку с «Аскольда», как вдруг товарищ Кариметов, указывая куда-то вверх, закричал:

– Смотрите, Николай Иванович!

Я поднял голову и увидел, что откуда-то сверху, из-за поворота довольно крутого ущелья, к берегу в нашем направлении спускаются две человеческих фигурки, которых даже с большого расстояния и без бинокля было невозможно перепутать с местными жителями. Ну откуда у местных белые полотняные рубахи навыпуск, подпоясанные красными кушаками и маленькие красные шапочки на головах - побольше нормальной тюбетейки, поменьше турецкой фески? При рассмотрении в бинокль один человек из парочки оказался стариком, постоянно опирающимся на посох, а другой - молодым человеком, поддерживающим аксакала при спуске.

– Товарищ Кариметов, - сказал я, передавая бинокль, - скажите, вам, как человеку с гимназическо-университетским образованием, народные костюмы этих двоих о чем-нибудь говорят?

Тот бросил через бинокль на этих двоих один лишь беглый взгляд, и уверенно ответил:

– Так точно, Николай Иванович, говорят. Это греческий простонародный костюм... И я даже, кажется, понял, кого именно на этот раз уважаемый Посредник подбросил на нашем пути.

– Так, товарищ Кариметов, - сказал я.
– А вот теперь, пожалуйста, поподробней...

– На острове Самотраки имел место только один катастрофический инцидент, - хмыкнул снайпер, - и бежавшие оттуда могли

очутиться в этом мире. Я имею в виду истребление местного греческого населения турецкими войсками в сентябре тысяча восемьсот двадцать первого года, после чего этот остров полностью обезлюдел. Известные вам германские фашисты по сравнению с турецкими башибузуками - это просто малые дети, которым еще учиться и учиться, как правильно совершать зверства. Надеюсь, что спасшиеся от того ужаса не исчерпываются теми двумя людьми, которых мы сейчас видим, а где-то еще есть и другие выжившие...

– Мне тоже хочется на это надеяться, - сказал я.
– Но давайте уже отправляться, шлюпка ждет. Надеюсь, вы говорите по-гречески?

– Да, Николай Иванович, - подтвердил товарищ Кариметов, - немного говорю. Классическое образование, знаете ли, имеет свои особенности, хотя в те годы греческий язык казался нам одним из самых бесполезных предметов в гимназической программе.

Тогда же и почти там же, берег острова Самотраки.

Спускаясь с помощью Андроникоса по дну ущелья, старейшина Агеластос старался не терять из виду высадившихся на берег странных пришельцев, в которых он почти сразу же опознал военных. Гражданские ополченцы, даже со всех сторон обвешавшись оружием, в подобных ситуациях ведут себя совершенно иначе. Вон тот мужчина в черной форме, скорее всего, морской офицер, люди в белой одежде - матросы, а те, что одеты в мундиры цвета пожухлой травы - армейские солдаты. Или не совсем армейские: садясь в лодку и высаживаясь из нее на берег, они вели себя слишком уверенно. Сам моряк в Бог весть каком поколении, Георгиос Агеластос знал, что полностью сухопутные люди так не могут.

Высадившись на берег, незнакомцы ждали старейшину и его спутника с несколько скучающим выражением на европейских лицах, и только один солдат, стоявший рядом с командиром, чуть смуглый и тонкокостный, напоминал то ли грека, то ли армянина, то ли турка, то ли их всех сразу. Оружие у них было заброшено на плечо, а по а позы тел не выражали враждебности.

Сделав последние несколько шагов, старейшина остановился и, приложив правую руку к сердцу, сказал:

– Приветствую вас, уважаемые незнакомцы. Я старейшина, Георгиос Агеластос. Хотел бы знать, с какой целью вы прибыли на наш остров...

Смуглый солдат начал переводить командиру слова старейшины, и тут господин Агеластос узнал язык. Лицо его прямо-таки просветлело.

– Вы Россиа?
– на ломаном языке спросил он прямо у командира.

– Да, мы русские, - так же прямо ответил тот, не вдаваясь в подробности разницы понятий «русский» и «советский».

– Андроникос!
– широко улыбнувшись, сказал старейшина своему помощнику.
– Лезь наверх и скажи всем, что мы спасены! Господь послал нам на выручку русских, самых лучших людей на свете!

Пацан тоже улыбнулся, прижал кулак к сердцу, выкрикнул: «Зи’то и Роси'а!» (Да здравствует Россия!), после чего развернулся кругом и бросился вверх по ущелью, да так энергично, что засверкали подошвы кожаных постол.

– Ну вот и поговорили, Николай Иванович, - удовлетворенно хмыкнул вольноопределяющийся Кариметов.
– Нас тут любят, и встречают как лучших друзей. Относительно предыдущего случая контраст просто разительный.

– Все это очень хорошо, - сухо ответил товарищ Голованов, - но все равно представьте меня, а потом спросите уважаемого старейшину, сколько у него людей, в каком они положении и какая им нужна помощь. Мы сюда пришли заниматься делом, а не разговаривать разговоры.