Алый флаг Аквилонии. Спасите наши души
Шрифт:
Попытка связаться со штабом второй бригады подводных лодок Черноморского флота (к коей и принадлежала злосчастная М-34) принесла еще один неожиданный результат. Девственно чистым оказалось не только внезапно опресневшее море, но и радиоэфир. Радист, старшина второй статьи Александр Попонин доложил, что, за исключением отдаленных грозовых разрядов, не слышит в эфире ничего. Ни писка морзянки, ни передач голосом, ни советских германских, британских и прочих радиостанций, рассказывающих населению о положении на фронтах. Еще одна странность, впрочем, ничего не прояснившая в положении
Радиограмма, отправленная в штаб, ожидаемо осталась без ответа, напрасно старшина второй статьи Попонин вслушивался в пустой эфир. Устав ждать советов от старших товарищей, капитан-лейтенант Голованов собрал в Центральном Посту совещание командного состава, на котором, помимо него самого, присутствовали комиссар Якимчук, помощник командира лейтенант Александр Чечкин, командир БЧ-5 (главный механик) воентехник первого ранга (старший лейтенант) Андрей Наумов, а также боцман – главный старшина Федор Карелин, представлявший прочих членов команды.
Началось совещание, как водится, с исторической фразы.
– Итак, товарищи, мы попали в переплет, – сказал командир М-34. – Вода вокруг пресная, местность неизвестная, противник не обнаружен, связаться со штабом не удалось, а эфир пустой, как будто радио вообще еще не придумали. У кого по этому поводу будут соображения?
Он обвел собравшихся взглядом, слабо надеясь на вразумительное объяснение. Ответом ему некоторое время была тишина, ибо дельных соображений ни у кого не имелось. Все были в замешательстве и молчали, ошеломленные случившимся. Все загадочное и необъяснимое всегда угнетает – и в их душах невольно зарождался мистический трепет. В то же время разум их лихорадочно метался, пытаясь отыскать хоть какой-то ответ.
Потом, слегка прокашлявшись, заговорил комиссар.
– Я не знаю, что произошло и где мы так внезапно оказались, черт побери… Но мы можем попытаться вернуться в Севастополь, – рассудительно сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал твердо: нужно было показать, что он сохраняет полное присутствие духа. – Однако что-то мне подсказывает, что и там мы увидим то же, что и здесь – то есть голый берег, и никакой базы…
Несколько мгновений стояла давящая тишина, во время которой люди лишь встревоженно переглядывались между собой.
– Что ж, запаса топлива у нас хватит на тысячу миль хода плюс-минус локоть, – сказал наконец воентехник Андрей Наумов нарочито бодрым голосом. – А потом все… сушите тапки и гребите веслами. Ходить по Черному морю туда-сюда только для удовлетворения любопытства я считаю ненужной расточительностью.
– Это было бы верно, товарищ Наумов, в том случае, если бы мы знали, куда нам идти стоит, – хмыкнул комиссар. – Вот в чем наш главный вопрос, а вовсе не в экономии топлива. Экономнее всего было бы причалить к берегу в какой-нибудь укромной бухточке и ждать… Вот только не знаю чего.
– Продовольствия на борту от силы на неделю, – проворчал боцман, покачав головой, – а потом придется глодать ремни, так что ждать тоже не годится. Эх, ну надо же! Вот так занесла нелегкая…
– Судя по дикому виду местности на берегу, продовольствия в тамошних лесах и окружающих нас водах более чем достаточно, необходимо только
5
К 1941 году этот роман три раза переводился на русский язык и издавался: в 1896 году (1 издание), в 1911 году (2 издания), и уже в новой орфографии в 1928 году (1 издание). Вполне достаточно, чтобы молодой человек 1919 года рождения мог прочесть его еще в свои школьные годы.
– Да, помним, – с серьезным видом кивнул капитан-лейтенант Голованов, – и ситуация у нас в значительной мере схожая. Уходя от атаки румынского эсминца, мы попали куда-то туда, где не только нет войны, но даже еще не изобретено радио. И местность нас вокруг какая-то первобытная… И этот пресный водоем вместо Черного моря тоже наводит на интересные мысли…
– Погодите, товарищ Голованов… – возразил комиссар. – Нам надо помнить, что мы – советские люди, и не имеем права идти в услужение ни к какому королю Артуру!
– Экий вы прямолинейный, товарищ Якимчук… – вздохнул командир, глядя на того с какой-то снисходительно-насмешливой жалостью. – Я говорил только об общем сходстве ситуаций, которое подметил товарищ Чечкин, а вовсе не о том, чтобы идти к кому-нибудь в услужение. Нам бы в ситуации сперва разобраться, и только потом можно будет хоть как-то планировать политику. Я имею в виду, что, если сюда таким образом попали мы, то значит, у нас могут быть и товарищи по несчастью, так же не имеющие возможности вернуться обратно. Нашу волну связи со штабом бригады этот кто-то не слушает, ибо ему незачем, а вот за волнами, на которых подаются международные сигналы бедствия, он следит наверняка.
– А если этот кто-то вдруг окажется немецко-фашистскими захватчиками? – спросил комиссар Якимчук. – И что мы будем делать тогда?
– А мы не будем раскрывать этому кому-то своего положения, по крайней мере, пока не убедимся, что это дружественная нам сторона, – ответил капитан-лейтенант Голованов. – Черное море – это чертовски большая акватория. Впрочем, мы можем не получить никакого ответа и после подачи сигнала на частотах бедствия – и вот тогда нам придется принимать решение о дальнейших действиях самостоятельно, без всяких советов со стороны…
– Тогда я даю на это свое согласие, – немного помявшись, сказал комиссар, – а то и в самом деле ситуация такая, что становится как-то не по себе…
Капитан-лейтенант Голованов немного помедлил, а потом сказал:
– На попытку связаться хоть с кем-нибудь на международных частотах бедствия даю трое суток. На это время нужно найти на берегу какую-нибудь бухточку или устье реки, где можно бросить якорь, сойти на берег и осмотреться на местности. Кроме того, стоило бы попробовать добыть немного свежего продовольствия, чтобы товарищ Карелин не так сильно переживал о наших запасах. На этом все, товарищи. По местам!